Искусство быть (сборник). Эрих Фромм
Читать онлайн книгу.
звучащим в пустыне, это был не одинокий голос. Он возглавлял хор, и лишь история ближайших лет сможет показать, был ли это хор греческой трагедии или Девятой симфонии Бетховена.
Среди идей, воплощенных Бертраном Расселом в жизни, возможно, первой следует упомянуть право и обязанность человека не покоряться.
Под непокорностью я понимаю не беспричинное бунтарство человека, который не подчиняется потому, что не имеет другого интереса в жизни, кроме как говорить «нет». Такая разновидность бунтарской непокорности столь же слепа и бессильна, как и ее противоположность – конформистское послушание, неспособность сказать «нет». Я говорю о человеке, который говорит «нет» потому, что имеет убеждения и может отказывать в повиновении как раз потому, что способен подчиняться своей совести и своим принципам. Я говорю о революционере, а не о бунтовщике.
В большинстве социальных систем послушание – абсолютная добродетель, непослушание – абсолютный грех. Действительно, в нашей культуре большинство людей чувствуют себя «виноватыми» потому, что испытывают страх, проявив неповиновение. Их на самом деле волнует не моральная сторона дела, как они считают, но тот факт, что они нарушили приказ. Это, в конце концов, неудивительно. Христианское учение интерпретирует непослушание Адама как деяние, которое развратило его и его потомков настолько фундаментально, что только особый акт божественного милосердия может спасти человека от этой порочности. Такая идея, конечно, соответствует социальной функции церкви, поддерживающей власть правителей, уча паству тому, что непокорность греховна. Только те, кто воспринимал всерьез библейское учение о смирении, братской любви и справедливости, восставали против светских властей; в результате церковь чаще всего клеймила их как бунтовщиков, погрешивших против Бога. Протестантизм этого не изменил. Напротив, если католическая церковь сохраняла осознание различий между духовной и светской властью, протестантизм примкнул к последней. Лютер лишь первым жестко выразил эту тенденцию, когда в XVI веке писал о восставших немецких крестьянах: «Так пусть всякий, кто может, карает, убивает и режет, тайно или открыто, помня, что нет ничего более ядовитого, вредного и дьявольского, чем бунтовщик».
Несмотря на прекращение религиозного террора, авторитарные политические системы продолжали делать покорность человеческим краеугольным камнем своего существования. Великие революции XVII и XVIII веков боролись против власти королей, но скоро покорность их наследникам, какое бы имя они ни носили, стала добродетелью. Где теперь власть? В авторитарных странах это открытая власть государства, поддерживаемая прививаемым в семье и школе почтением к правителям. Западные демократии, с другой стороны, гордятся тем, что преодолели авторитаризм XIX века. Но так ли это – или изменился только характер власти?
Наш век – век иерархически организованной бюрократии в правительстве, бизнесе, профсоюзах. Она одинаково