Незадолго до ностальгии. Владимир Очеретный
Читать онлайн книгу.
sis>
Благодарность
Автор выражает две признательности своим соратникам по пространству идей и идеалов Роману Букаранову и Елене Каминер, в общении с которыми его посетили две идеи, породившие замысел этой вещи.
1. Уж будьте уверены!
Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень – метра на полтора.
«Скоро уже закат, – машинально подбодрил он себя, – в полдень будет не так заметно».
И правда, сейчас не до тени. Её он наверстает и даже сократит. Не первый раз, как говорится. Но Варвара… Умолкшая песня души моей, Варенька, зачем ты опять зазвучала?..
С этим и предстояло разобраться – зазвучала ли.
Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск – о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал.
Процесс для такого рода дел оказался коротким (всего девять заседаний), но насыщенным. Было рассмотрено пять направлений и несколько десятков эпизодов. В их совместном владении остались воспоминания о том, как это случилось первый раз, второй и третий (все три – за день до женитьбы, а вообще-то на следующий день знакомства), а также семь случаев, помеченных маркером «а помнишь?», и три приключения, которые они запомнили по-разному. Ещё бытовые пустяки, летние и зимние вечера, осенние и весенние, прогулки на лыжах и велосипедах, кормление уток с моста через Пехорку, романтические ужины после возвращения из командировок, променады перед сном – всё то, что спрессовывается в калейдоскопическое мельтешение картинок. Варваре отошло то, что она когда-либо рассказывала ему о своих пациентах (что, в общем, справедливо), о своей жизни до их встречи (вздорная мелочность – как-никак при расставании он оставил ей свою фамилию), и остальные интимные сцены (что ни в какие ворота не лезет). Ему… в общем и целом немногое: он лишился всего, где звучало: «Я так тобой горжусь, Киш!» и «Покажи им, Киш, у кого кишка тонка!», тех дней, когда он валялся с температурой, а она ухаживала за ним, кроме того, ему запрещается использовать образ Варвары в лирических мечтаниях и эротических грёзах. Нарушение последнего ограничения, равно как и проникновение в отчуждённые воспоминания, отныне станет трактоваться как ментальное сексуальное домогательство и посягательство на частную собственность – со всеми вытекающими.
– У вас есть право во избежание будущих конфликтов с законом уже сейчас пройти вспомогательную дементализацию, что обеспечит вам смягчение обстоятельств в случае нарушений по данному вердикту, – закончив чтение приговора, сообщила ему судья, тридцатилетняя шатенка в чёрной мантии, чьё толстенное обручальное кольцо ужасно раздражало Киша на протяжении всего процесса.
– Благодарю. – Киш учтиво покачал головой, словно был на обеде у радушных хозяев и отказывался от сладкого. – Я даже после армии без этого как-то обошёлся. А там, знаете ли, было много всякого такого, что хочется забыть.
– В таком случае, – кивнула она, – закон предоставляет вам инерционный период забывания сроком в двое суток, начиная с девяти ноль-ноль завтрашнего дня. Суд рекомендует вам использовать данное время по назначению, так как практика показывает, что использование инерционного периода нецелевым образом, а именно – для того, чтобы в последний раз вспомнить всё, – здесь она сделала ударение, – неминуемо приводит к дальнейшему нарушению установленных судом ментальных ограничений и, как следствие, к принудительной дементализации, – ещё одно ударение.
«Бог ты мой, а ведь это могла быть моя одноклассница!», – бесстрастно ужаснулся Киш напоследок.
– Я учту это, – в последнюю секунду он удержал себя от сарказма: он прятал боль за весёлостью, а веселье под слоем невозмутимости. – Непременно.
К последнему заседанию Киш пропитался к даме в мантии мягкой антипатией. Понятно, что среди судей высока безработица – слишком много желающих судить других, и уж если выпадает законный повод, то стараются отработать его по полной. Но данная жрица Фемиды проявляла неугомонный интерес исследователя именно к тем моментам дела, которых он бы предпочёл не касаться. Ноль деликатности. Киш живо представлял, как по вечерам, обмениваясь с мужем новостями дня, её честь рассказывает его чести (?) про них с Варварой (очередную парочку семейных неудачников) и тонко делится подробностями: «Ничего особенного… В основном всё то же самое… Милый, может, тоже так попробуем?..»
Заодно его утомил собственный адвокат – со звучным, словно сбежавшим с афиши, именем Аркадий Аккадский, и негромкий на вид (маленький, с ярко выраженной лысиной и очень энергичный – несмотря на полтинник с хвостиком). Доброжелательность Аккадского так основательно подкреплялась многословием, что порой становилось непонятно, чем это таким неуловимым она отличается от назойливости.
– Как вы? – Аркадий снова был тут как тут.
Киш пожал плечами.
– Что ж, старина, считаю, мы неплохо отбились, – бодро продолжал служитель