Колокол и держава. Виктор Смирнов
Читать онлайн книгу.
пишется с отрывом пера. Есть еще полуустав, он мельче и проще, буквы строятся с наклоном. Наконец, есть скоропись, в ней соседние буквы пишутся безотрывно, а слова можно сокращать. Поразмышляв, остановился на полууставе. Устав более приличествует для книг богослужебных, скоропись – для деловых бумаг, зато полуустав будет в самый раз.
Писать красиво не каждому дано. Нужен талант, но главное – терпение и прилежание. Брат начал обучать Митю этому искусству с пяти лет. Сначала писали на цере – можжевеловой дощечке, покрытой воском. Потом на бересте. От железного писала на руке появились волдыри и мозоли, зато пальцы обрели твердость. Потом стали писать на бумаге, и только на третий год обучения брат доверил Мите пергамент. Учителем Герасим был строгим, заставлял снова и снова копировать прописи, случалось, и за виски драл, и линейкой охаживал, но своего добился. Ныне почерк у Мити Малого едва ли не лучший в Новгороде.
– Всегда помни, Митька, какие ты книги переписываешь, – часто говаривал Герасим. – По ним люди молитву ко Господу возносят. Ошибешься в едином слове, и не дойдет их молитва куда надо. А посему, начиная писать, запасайся терпением ангельским, и все суетное гони прочь!
Митя глубоко вздохнул, трижды прочел «Отче наш» и тонкой кисточкой вывел киноварью заглавную буквицу «С» – слово. Отложив кисточку, взял перо и начал писать:
«Се яз честны король полский и князь велики литовский докончал есми мир с нареченным на владычство с Феофилом, и с посадники новгородцкими, и с тысяцкими, и с бояры, и с житьими, и с купци, и со всем Великимновымгородом…»
Всех пунктов договора было 29. Когда Митя дописал последний, на Софию уже опускалась ночь. Ломило плечи. Митя вышел из библиотеки и спустился на хоры. Отсюда храм был как на ладони. Вечерняя служба давно закончилась, собор был пуст и заперт снаружи. Тускло поблескивал серебром огромный иконостас, рубиново светились огоньки лампад. Сверху из купольной полутьмы на Митю взыскующе глядел Спаситель: дескать, не подведи, коли взялся!
Вернувшись в библиотеку, Митя помахал руками, разгоняя сонный морок, и снова взялся за перо. Когда закончил латинскую копию, сквозь окна уже пробивался бледный утренний свет.
Оставалась последняя и самая трудная немецкая копия. Для нее Митя выбрал угловатый готический шрифт, привычный ему по ганзейским документам. Шрифт этот, правду сказать, ему не нравился, тот, кто его придумал, казалось, нарочно старался сделать текст трудночитаемым. Буквы стоят плотно, впритык, немцы – известные крохоборы, на всем экономят, особливо на дорогом пергаменте.
…Ночь давно истекла, слипались глаза. Когда перо начинало предательски подрагивать в усталых пальцах, Митя вставал, приседал, бил себя по щекам, яростно тер уши и садился за работу снова. И вот уже сквозь запертую дверь библиотеки донеслись звуки заутрени. Заглянул Герасим, что-то спросил, но Митя только нетерпеливо дернул плечом. Дьякон повздыхал, глядя на согбенную спину младшего