Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.. А. О. Смирнова-Россет
Читать онлайн книгу.
произвел громадное впечатление на Николая Павловича, и сам Овэн был поражен им. Он сказал о Государе: «Он создан, чтобы повелевать». Это было в 1814 году, и никто еще не подозревал, что он будет царствовать когда-нибудь. Константин Павлович тогда еще не отказывался от престола и еще не был женат на кн. Lowicz.
Только по возвращении из Англии Сперанский и кн. Голицын заговорили о Ланкастерском обучении. До тех пор у нас была принята главным образом система Песталоцци. В России были школы двух систем: английской и немецкой. Их ввели и в военных поселениях Аракчеева. Великий Князь Михаил не любил Аракчеева. Государь тоже отдалил его от себя. После убийства Настасьи Минкиной Аракчеев точно с ума сошел: он превратился в хищного зверя.
Говорили также о бунте в военных поселениях. Солдаты неистовствовали, потому что были наконец выведены из терпения и обезумели.
Государыня была слишком утомлена[118]; вечера не было. Мы[119] воспользовались этим, чтобы пригласить Жуковского, так как m-me Гирт обещала привезти к нам своего друга, баронессу Клебек, а баронесса должна была спеть Жуковскому его любимую арию: Land meiner seligslen Gefühle («Страна моих блаженнейших чувств» [нем.]).
Мне кажется, что этот романс Вейхрауха напоминает Жуковскому его идеальную кузину М.М. Во время пения вошел Пушкин. Он был у Sweet William’a[120] и узнал, что тот у нас. Пушкин вошел и сказал:
– Не принимайте меня как татарина! Жуковскому – все преимущества. Его одного приглашают; я тоже люблю музыку!
Пушкин рассказывал нам о Тане из московского табора, рассказывал, как он плакал, слушая ее, как ездил в табор есть блины. Он спросил меня, прислал ли мне его друг Нащокин те романсы, которые мы должны были пустить в ход? Он попросил баронессу Клебек спеть «Красный сарафан» Цыганова. Пушкин очень любит этот романс.
– Он, конечно, напоминает тебе Тригорское и Евпраксию? – спросил его Жуковский.
– Нисколько, – ответил Пушкин, – он напоминает мне один вечер в Москве, где была и моя жена; я уже был влюблен, и мне очень хотелось сказать ей: «Не говорите вашей матушке того, что говорит в этом романсе девушка своей матери, потому что если вы не выйдете за меня, я уйду в святогорские монахи, не буду писать стихов и русские хрестоматии очень много потеряют от этого… Вы же, как Татьяна, выйдете замуж за генерала, и он будет гораздо ревнивее, чем я».
– И ты сказал? – спросил его Жуковский.
– Нет, – ответил Пушкин, – побоялся… Впрочем, она тогда так ласково посмотрела на меня, что во мне зародилась надежда…
М-me Гирт показала Пушкину старую немецко-штирийскую песню, которую она принесла мне. Слова ее очаровали Пушкина:
Das macht es hat die Nachtigall
Zu Tode Sich gesungen,
Von all dem Lieder Schale —
Ist ihr das Herz zersprungen.
(Что с тобой, соловушко, стряслось?
Пел так упоенно ты и сладко,
Выплеснул все песни без остатка —
Сердце у тебя разорвалось
M-me Гирт рассказала Пушкину, что эта штирийская песня очень нравилась Бетховену и
Она была тогда беременна.
Мы, то есть А.А. Эйлер и моя мать.
Я нашла происхождение этого прозвища Жуковского. В Англии так называют дикую гвоздику. Раз Жуковский поднес моей матери гвоздику, а мисс Скугель (гувернантка младшей дочери Карамзиных) спросила его: «Вы знаете, как называется этот цветок?» На другой день Жуковский подписал шутливую записку к моей матери: Sweet William.