Долгое путешествие. Остросюжетный иронический мистический шпионский детективный путеводитель. Петр Викторович Никонов
Читать онлайн книгу.
время, конечно, уже закрыт, а жаль. Дойдя до здания суда, сворачиваю и выхожу на Максплатц.
На саму площадь, впрочем, не иду, а сворачиваю налево, и мимо высокого бело-красного фахверкового дома Вайнштаделя, то есть винного склада, направляюсь к буро-черной высокой прямоугольной Водяной башне.
Водяная башня, которая сейчас используется как общежитие (интересно, наверное, в ней жить), была построена в 1325 году на берегу реки как часть городских защитных сооружений. Однако уже к 1400 году она потеряла свое значение и с тех пор использовалась как тюрьма, соединенная крытым деревянной крышей мостом с маленькой Башней палача (Henkerturm), находящейся на Блошином острове. Как и следует из названия, в последней башне, также построенной в 1325 году, была квартира городского палача, а мост, по которому палач направлялся из дома на работу в тюрьму, получил название Моста палача (Henkersteg). Так же называется и мост, соединяющий Башню палача с южным берегом реки. Мне нравится этот маленький мостик под крышей, поддерживаемой массивными квадратными деревянными балками, почерневшими то ли от времени, то ли от пропитки. Говорят, что в старые времена никто не решался ходить по тому мосту, где ходил палач, а сама работа палача была хоть и прибыльной, но презренной. Не знаю, правда ли это, но с тех пор, несмотря на всех туристов, посещающих этот мост, есть в нем какая-то иллюзия уединения. Именно за ней я туда я и направляюсь.
Она стоит примерно посередине моста, облокотившись на растрескавшиеся доски ограждения, и смотрит вниз – на мутно-зеленые воды Пегница, вяло текущие так близко внизу. Есть в ней что-то неуловимое и глубокое – какое-то ощущение одиночества, но одиночества не отчаянного и печального, а, напротив, одиночества гордого и самодостаточного. Одиночества, которое не тяготит, а к которому стремишься, чтобы отгородиться на время от бурных потоков событий и сменяющих друг друга мгновений. Так одинок ветер, так одинока луна, так одинока первая звезда на вечернем небосводе. И так одинок я.
Она красива. Я не могу угадать ее происхождение. Есть в ней что-то и восточное, и европейское. Какая кровь течет в ее жилах? Арабская? Еврейская? Польская? Венгерская? Скорее всего, всё вместе. Ей, кажется, чуть за двадцать. Темные длинные волосы, спадающие на плечи, тонкое лицо с аккуратным носиком, нежная белая шея, как и кисти рук, лежащие на черном дереве, тонкие губы. Есть в ней какая-то особенная гармония. Какое-то… совершенство?
Я осторожно обхожу ее, машинально стараясь ступать по скрипящим доскам тише, чтобы не прерывать ее безмолвное созерцание. Но она внезапно поворачивается ко мне.
– Вы ведь тоже пришли сюда за покоем, – она хитро улыбается, в глубине ее темных глаз, кажется, пляшут огоньки, или это просто отражение вечернего солнца? – А я вам помешала.
– Нет, что вы… – я смущаюсь и качаю головой.
– Меня зовут Джудит, – в ее немецком слышится странный акцент, но это акцент не английский, в отличие от имени. Ну, Джудит, так Джудит.
– Я Герхард, – изображаю старомодный