Вот успокоились все, сели тихо в местах учреждённых.

      Только один лишь Терсит празднословный всё каркал и каркал,

      В мыслях имея одни непристойные, дерзкие речи,

      Вечно хотел он царей оскорблять, презирая пристойность,

      215 Всё позволяя себе, что казалось смешным для народа.

      Вместе с данями он, безобразный, пришёл к Илиону.

      Был он хромой и косой; совершенно горбатые плечи

      Сзади стояли горой, на груди ж его впалой – сходились;

      И голова как яйцо – острым вверх, редким пухом покрыта.

      220 Враг Одиссея он был, но сильней ненавидел Пелида.

      Их он всегда порицал. А теперь он напал на Атрида,

      С криком его поносил, как умел. На него аргивяне

      Гневаться стали уже, слышен был негодующих ропот.

      Только Терсит всё сильней порицал Агамемнона, буйный:

      225 «Эй, Агамемнон, скажи, что ты сетуешь, чем недоволен?!

      Не у тебя ли шатры переполнены медью искусной?

      Может быть, мало тебе лучших пленниц прекрасных, которых

      Первый себе ты берёшь, когда мы города разоряем?

      Золота жаждешь ещё? Чтоб его кто-нибудь из троянских

      230 Конников славных принёс для тебя, чтобы выкупить сына,

      В плен приведённого мной, или кем-то другим из аргивян?

      Хочешь ты новой жены, чтобы с ней наслаждаться любовью,

      В пышном шатре одному? Нет, Атрид, недостойное дело,

      Будучи нашим главой, в беды нас вовлекать постоянно!

      235 Робкое племя! Слабы как ахеянки мы, не ахейцы!

      Лучше домой отплывём, а его мы оставим под Троей!

      Пусть насыщаться здесь он чужими наградами вволю!

      Пусть он узнает: в боях кто опора ему и подмога?

      Он Ахиллеса, – а тот несравненно храбрее Атрида, –

      240 Как обесчестил, отняв его деву и властвуя ею!

      Мало озлоблен Пелид, он в душе своей слишком беспечен,

      Или, нанёс бы, Атрид, ты обиду последнюю в жизни!»