Нелинейное время фильма. Н. Е. Мариевская
Читать онлайн книгу.
метафора этого уничтожения – зажатые щипцами для волос страницы отрывного календаря. Уничтожая время, сама Лола-Лола не способна меняться. Вернувшись через пять лет в «Голубой ангел», она снова выйдет на сцену. За это время канут в небытие перекормленные девицы из кордебалета, только Лола-Лола останется прежней.
Таким образом, при определённом сходстве со структурой фильма «Гранд Отель», темпоральность «Голубого Ангела» принципиально иная – Штернбергу удалось воссоздать спираль времени.
Кинематограф с ранних лет обнаруживает большие возможности визуального выражения внутренней жизни человека.
Мечты героини о личном счастье в фильме режиссёров Г.М. Козинцева и Л.З. Трауберга «Одна» представлены атемпоральными вставками, представляющими собой визуальные аллегории. Под бравурную музыку изображение счастливой героини несётся в правый нижний угол экрана, создавая эффект падения в пропасть, составляющий странный контраст с бесконечно повторяемыми под музыку словами: «Такая хорошая будет жизнь!».
Особого разговора заслуживает фильм А.М. Роома «Третья Мещанская». Через много лет, вспоминая о работе над картиной, автор сценария В.Б. Шкловский пишет: «На Западе она вышла под названием "Подвалы Москвы". Действие происходило в Москве, в подвале, а один из героев был строитель, другой печатник. На эту картину, как мне говорили, Р. Клер ответил поэтической картиной, очень условной в то же время. Это была одна из первых звуковых картин. Она называлась "Под крышами Парижа". <…> "Третья Мещанская" не поэтична, суровее, правдивее и как бы откровеннее. И, несмотря на свои ошибки, она в мировой кинематографии была началом лент без больших событий, лент личных, как будто спокойных, реалистических лент. От неё пошло многое, как мне кажется, и во французской и в итальянской кинематографии»[27].
«Третью Мещанскую» до сих пор показывают в зарубежных киношколах и университетах. О ней пишутся статьи. Появляются новые трактовки картины, иногда совершенно невероятные[28]. За ними стоит настойчивое желание обнаружить что-то скрытое, зашифрованное в фильме. Эти попытки при всей их эксцентричности, а, может быть, именно в силу своего экстремального характера, ясно показывают, что интерес к произведению не случаен.
Причина, думается, в том, что авторам удалось воспроизвести крайнюю неустойчивость отношений героев, сделать их непредсказуемыми в каждый момент времени.
«Третья Мещанская» – это незатейливая, на первый взгляд, история о любви. Двое мужчин и одна женщина. Классический любовный треугольник.
Но вот интересно: съёмки длились всего девять дней. Это означает, что работе на площадке предшествовала особенно тщательная подготовка. Действительно, Шкловский написал очень подробный сценарий, содержавший и разработку временной конструкции сюжета. Можно говорить о реализованном времени взрыва, актуальном для современного кинематографа.
Структура «Третьей Мещанской» такова,
Пример необычного истолкования «Третьей Мещанской» находим в лекции, прочитанной во ВГИКе Неей Зоркой: «Концепция принадлежит диссиденту Л. Плющу, высказавшему её на одной из ретроспектив во Франции. Он трактует «Третью Мещанскую» как зашифрованный первый антисталинский фильм. Вот я просила вас перед просмотром обратить внимание на календарь с портретом Сталина и числами. Помните, там вначале графический портрет Сталина и дата – 3 июля? Это 1927 год. Три года как нет Ленина. И чуть ли не в эти дни, с 3 по 9 июля, как утверждают историки, проходил какой-то важный раунд внутрипартийной борьбы. Начинается с того, что Баталов срывает листок календаря, комкает его и кидает в Людмилу. Цензура, конечно, не углядела этот момент. Далее он говорит, вернувшись из командировки: «Без меня у тебя и время не шло». Плющ трактует это как наступление сталинского режима. Ну, и потом имена. На самом деле это имена актёров, но ведь неслучайно Роом их оставил. Плющ трактует их так: Николай – это старый царь – Николай Александрович – император; Владимир – это Владимир Ильич Ленин; а Людмила, т. е. «милая людям», – это Россия, потому что Россия – это женщина». (CLOUSE UP. Историко-теоретический семинар во ВГИКе. М., 1999. С. 215.)