Магнитоплан «Бриз» прибывал на вокзал Ведайри даже не минута в минуту, а секунда в секунду, соревнуясь в точности как с рассаурским «Вихрем», так и с величественными королями неба – лайнерами «Энерон».

      Но «Вихри», скользившие по подземным тоннелям ста пятидесяти миров, и «Энероны», покорявшие небеса двухсот двадцати планет, не были и вполовину столь респектабельны и лощены, как «Бриз», всем своим видом оправдывавший фирменный слоган «Совершенство во всём». Кухня, которой могли позавидовать многие столичные рестораны, вышколенная и внимательная обслуга, и даже марнийский шёлк простыней – всё для комфорта и удобства путешественников.

      Длинное вытянутое тело сверхскоростного поезда, пролетев за десять часов через весь континент двенадцать тысяч километров, неспешно вплывало под вокзальный навес, где уже суетились встречающие, вытягивавшие шеи в надежде первыми разглядеть своих друзей и знакомых, прибывших в столицу империи.

      Деловые люди, военные, путешественники и чиновники высшего ранга торопились влиться в столичный поток, растворяясь в делах и заботах. И лишь один пассажир «Бриза» никуда не торопился.

      Седой старик, которому его молодые и подтянутые спутницы дали поспать лишние минуты, открыл глаза, как только за окнами купе раздался многоголосый шум толпы.

      – Прибыли?

      – Да, мой лорд. – Старшая – высокородная альвин со скуластым, чуть вытянутым лицом, белоснежными волосами, заплетёнными в длинную косицу, которая спускалась вдоль спины и заканчивалась стальным трёхгранным острием, и такими же белыми пушистыми бровями, чуть склонила голову в малом поклоне почтения. Потом поправила упрямый локон, заправив его за длинные ушки с острыми кончиками, и добавила нейтрально: – Поезд стоит тридцать минут. – Она машинально одёрнула синюю форму без эмблем рода войск и подразделения, но с орденской планкой на высокой груди, и оглянулась в высокое ростовое зеркало на двери купе, проверяя, как на ней сидит одежда. Но опасения были напрасны. Отличная фигура, выкованная десятилетиями тренировок, и очарование зрелости[1] словно создавали вокруг ореол красоты, затмевавший своим сиянием любую небрежность, превращая её в изысканный стиль.

      – Хорошо, Рада. – Старик откинул одеяло и сел на кровати, обнажив босые ноги. – Подай синий бизаро[2].

      – Слушаюсь, мой лорд. – Рада вновь поклонилась и вышла в соседнюю комнату, где ещё две девушки, одетые точно так же, хлопотали над двумя большими чемоданами. – Синий бизаро, – отрывисто бросила она, подхватывая тончайшую кружевную рубашку и золотистый шейный платок.

      – А обувь? – пискнула самая юная девушка – сорокалетняя альвийка с волосами рыжего оттенка, у которой на груди красовались лишь четыре планки – «За штурм Риингаты», и Честь и Долг трёх степеней.

      – К синему бизаро идут только маранты, – спокойно ответила третья – такая же белокурая альвин с жёстко очерченными губами и пронзительно зелёными глазами. Она распахнула обувной кофр. – А маранты бывают лишь бежевого цвета. Вот они, во втором ряду. Сейчас протрём до блеска, и можешь заносить.

      Когда Рада вошла в спальню, тот, кого называли «мой лорд», стоял у зеркала, смотря на отражение не отрывая взгляд.

      – Мой лорд?

      – Да, Рада. – Старик провёл ладонью по лицу, словно стирая с него воду, и подхватил поданную ему белую рубашку с искусно вышитыми на ней голубыми лилиями.

      Гент