Ресторан был пуст. От слова «совсем». Маленький ресторан с круглыми столиками на две-четыре персоны, отделанный в желто-коричневых тонах, находился недалеко от театра, но артисты на обед сюда не бегали – зарплата не позволяет. А Геннадий Петрович захаживал иногда, здесь он не боялся открыто говорить о проблеме, потому что подслушивать некому да и незачем.

      Надо сказать, история странная, если не хуже, даже Анфиса поначалу растерялась и молчала с минуту, выслушав, что именно беспокоило Гену. Но вот она налила в стакан минеральной воды, правда, прежде чем выпить хотя бы глоток, задумчиво сказала:

      – И я не понимаю, кому понадобилось и зачем? Какая-то тупая выходка… а если шутка, то слишком злая. Софит мог упасть на голову любому из нас.

      – До падения там сидела Боярова… в кресле сидела… Его ставят у второй кулисы, чтобы при смене картины сразу вынести на точку.

      – Я помню, где оно стоит.

      – Саша поднялась, и тут грохнулась эта бандура. Прямо в кресло.

      – Жуть какая! – передернула плечами Анфиса. – Ее могло попросту убить. Но открутить болты специально, перерезать кабель, чтобы софит уж точно упал… нет, Гена, это невозможно, никто не мог… нет! И цель – какая? Кто-то хотел сорвать премьеру? Тогда выбор времени странный – почему за день до премьеры, а не на премьере? Кстати, ты-то что думаешь? Только честно.

      Он сначала тоже выпил водички. У творческих людей интуиция развита, как у змей чутье перед землетрясением, Геннадий Петрович чуял: что-то тут не то, какая-то гнусная интрига, и ему показалось, он догадывается, откуда ветер дует:

      – Либо по заказу городской администрации провоцируют крупный скандал, так сказать, создают повод, чтобы закрыть нас, ну, или хотя бы урезать до минимума финансирование.

      – Ге-ена… – протянула Анфиса, давая понять уже интонацией, что его предположение глупое. – Нашим чинушам повод не нужен, им бояться некого, а высокому начальству на нас вообще начхать, оно не видит тех, кто внизу. И потом, дорогой, финансирование