Ночь Никодима: человек постхристианской эпохи в западноевропейском и отечественном кинематографе. Юлия Михеева
Читать онлайн книгу.
сразу сказать, что в картине много деталей, которые на взгляд русского зрителя странны или вообще невозможны (то есть были бы невозможны на территории оккупированного Советского Союза). Например, в самом начале фильма мы видим, что трое арестованных французов этапируются в тюрьму на заднем сиденье легкового автомобиля. Один из них (это и есть главный герой Фонтэн) сидит у двери, он в наручниках, но каждую секунду поездки пытается улучить возможность для побега. Такая «возможность» предоставляется ему, когда автомобиль слегка притормаживает. Фонтэн делает отчаянный рывок из автомобиля. Сцену «побега» режиссер не показывает, остановив камеру на недрогнувшем лице соседа беглеца на заднем сиденье машины. Что было бы с Фонтэном, случись этот инцидент в реалиях фашистской оккупации, допустим, в Брянске? Расстрел на месте и финальные титры картины. Здесь же мы видим, что француза аккуратно ловят (а ведь Фонтэн знал, что машину сопровождают фашисты с автоматами на двух мотоциклах!), и, даже не избив, чуть ли не под руки усаживают на прежнее место в машине. Надо понимать, что реалии оккупированной Франции разительно отличались от ситуации в России, поэтому рассматривать реализм Брессона надо изнутри его, а не нашей исторической действительности.
Фонтэн не мучается никакими внутренними сомнениями. У него есть четкая задача – бежать любой ценой. Это целиком человек действия, физического и умственного. Задача режиссера – показать нечто большее за таким предельно сконцентрированным усилием, показать присутствие Трансценденции на стороне человека в «пограничной ситуации», вне зависимости от его отношения к самой Трансценденции, – что производит гораздо более сильное впечатление, чем ответ Бога на отчаянное вопрошание о нем человека «духовного». Для этого Брессон даже вводит саркастическую иронию по отношению к абстрактному, оторванному от жизни, несоответствующему духу времени и состоянию человека в нем богословию. Так, в тюрьме Фонтэн встречает заключенного-пастора, который сетует на то, что всегда мечтал оказаться в таком месте, как одиночная камера (!), чтобы остаться наедине с Богом и целиком посвятить себя молитве, и вот, как назло, во время ареста не успел захватить с собой Библию. Фонтэн обещает помочь пастору в этой беде и через цепочку посредников достает для святого отца Евангелие. Пастор безмерно счастлив и говорит Фонтэну, что с этого момента в его жизни «всё изменилось». Фонтэн отвечает: «Мне тоже повезло», – имея в виду железную ложку, которую ему удалось достать после нескольких попыток и которая с этого момента послужит ему ножовкой – орудием на пути к побегу.
Пастор, как и многие другие заключенные, в курсе планов Фонтэна совершить побег из тюрьмы (еще одна невозможная для нашего зрителя деталь!). Сначала он настроен резко против этой затеи – не в силу ее риска для него и опасности для других, но именно в силу предопределенности судьбы человека, которому следует покориться испытаниям, посланным свыше, и уповать на божественную благодать. «Читайте