Исповедь самоубийцы. Николай Стародымов
Читать онлайн книгу.
каким же это образом вы можете от меня зависеть?
Он не переставал меня удивлять.
– Ну как же! – Шеф изобразил недоумение по поводу моей непонятливости. – Мне сейчас приходится строить все свои планы, делая поправку на ваше присутствие… Я, кстати, подумал, что вас дополнительно нужно заинтересовать в том, чтобы вы сделали работу как можно быстрее. Заметьте: не лучше, а быстрее… И вот что у меня получилось. По истечении срока нашего с вами совместного пребывания я сделаю так, чтобы вы до окончания работы были изолированы. Выйти из изоляции вы сможете, только когда сдадите лично мне рукопись.
– Что??? – это было слишком. Это был явный перебор. – Мы так не договаривались.
– Вы правы, – покивал Вячеслав Михайлович. – Изменение условий сделки после того, как договоренности уже достигнуты, всегда…
Вдруг Самойлов оборвал сам себя и повернулся ко мне. С него вдруг слетела вся его подчеркнутая светскость. И он заговорил просто, ясно, даже немного раздраженно. Во всяком случае, с напором.
– Послушайте, Виолетта Сергеевна! Ну что вы кочевряжитесь, право слово? Поймите же: никто никогда ни за одну работу не предложит вам таких условий, как предлагаю я. Всего лишь максимум за месяц работы вы получите деньги, которые при других обстоятельствах заработали бы за пять лет. Разве это не так?
Под его напором я немного стушевалась.
– Ну, пять, может, это слишком…
– Ну три. Так судите же: месяц и три года. Неужто ради этого не стоит повкалывать месяц в полную силу?..
Разумеется, если вопрос ставить так, ответ может быть только один. И все же…
– Однако… – начала я.
Но он не дал мне закончить.
– Погодите, не возражайте! Выслушайте меня до конца.
Он на секунду замолк, громко хрустнул сложенными в замок пальцами.
– Помните историю Герострата, который в 356 году до нашей эры сжег храм Артемиды Эфесской, который считался одним из семи чудес света? На суде Герострат заявил, что сделал это с одной-единственной целью: чтобы его имя осталось известным в веках. Тогда афинский сенат под страхом смерти запретил произносить всем гражданам его имя. Однако джинн уже выбрался из бутылки, и удержать его в ограниченном пространстве стало просто невозможно. Имя Герострата стало нарицательным. Таким образом, он своей цели достиг. Ну а цена – какое значение имеет цена для нас, людей, живущих три тысячи лет спустя?
– И вы согласны на такую сомнительную славу?
Самойлов с досадой махнул рукой: не нужно, мол, меня перебивать. По всему чувствовалось, что сейчас он говорит искренне, от души.
– Бросьте! Слава не может быть сомнительной – она или есть, или ее нет. Чем принципиально отличается слава Герострата от славы Леонардо да Винчи? Суперубийц Гитлера, Сталина или Наполеона от Швейцера, матери Терезы или физиолога Павлова?.. Но я сейчас не о том. Да, я согласен на любую славу, более того, я желаю ее. Я ее жажду. Я ее вожделею. Я прекрасно понимаю: никто и ничто не может гарантировать того, чтобы твое имя помнили,