Избыток целей. Федор Московцев
Читать онлайн книгу.
ему не нужны. Весы колеблются, страсти накаляются. Был ли он хорошим артистом, писателем, музыкантом, политиком, бизнесменом? Бил ли жену? Тиранил домашних? Растрачивал казенные деньги? Отдельно рассматриваются обстоятельства смерти – умер ли в страданиях от болезни, разбился ли на машине, объелся ли таблеток. Так ли он должен был умереть? И были ли при этом пострадавшие? Как бы вы умерли на его месте? Есть над чем задуматься. Хочешь знать, что ждет тебя на том свете – почитай сетевые издания. Или блоги. Там трубят такие трубы, что иерихонские по сравнению с ними – просто жалкие дудки. Хочется нарочно умереть, чтобы в самый разгар вакханалии восстать из мертвых и дать всем по морде.
Не имеет никакого значения, какими делами прославился покойный – хорошими или плохими, ему припишут и те и другие.
Касаемо конкретно Моничева – активисты заседаний Страшного суда давно перемыли ему все кости. Сетевая прокуратура вменила ему в вину в том числе педофилию и гомосексуализм. Нашлись яростные защитники, утверждавшие, будто Моничев раздал все деньги бедным и ушел в монастырь, где и был убит всесильной «мафией». Сейчас его уже никто не обсуждает – полным полно свежих покойников, требующих внимания.
А вообще, один мой товарищ, Вадим Второв, как-то сказал, что событие само по себе не имеет никакого значения. Имеет значение только потенциальная польза, которую можно из этого события извлечь.
По поводу твоего вопроса, родственников Моничева, которые тебе там мешают, я наведу справки и позвоню тебе в самое ближайшее время.
Глава 4
Тревога егеря относительно наледей оказалась напрасной. Речной лёд, по которому ехали охотники, был слегка запорошен сухим снегом, запряженные лошадьми повозки скользили легко, и лучшей дороги не придумаешь. Да и погода благоприятствовала охотникам: тихая, солнечная.
К концу дня достигли устья одного из волжских притоков. Дорогой, кроме береговых возвышенностей, охотники ничего не видели и не имели представления о местности, которую пересекали. Вечером, как только все хлопоты по устройству лагеря были закончены, Иосиф Давиденко и Вячеслав Уваров поднялись на ближнюю сопку. Они стояли, вглядываясь в темноту, как вдруг какой-то протяжный звук, напоминавший флейту, донесся из лога. Они прислушались и неожиданно уловили такой же звук уже с противоположной стороны. Но это не запоздалое эхо и не крик филина, предупреждающий о наступлении ночи. В звуках было что-то тоскливое, отягощенное безнадежностью. Так и не разгадав, что это, вернулись в лагерь.
Забравшись в палатку, Давиденко с Уваровым разделись и присели, приготовившись пить чай, но тут послышалось повизгивание собак, привязанных к саням. Коротко тявкнула уваровская Бойка, которую егерь Сафрон называл «главной».
– Кто-то чужой близко ходит, – сказал он, поспешно натягивая полушубок.
Все вышли из палатки. С нагретых мест соскочили собаки. Они стояли во весь рост, всматриваясь в темноту и настороженно шевеля ушами.
– Отвязать надо, – сказал Давиденко.
Сафрон