Зоя отшвырнула в сторону щегольской чехол. Под ним оказался простецкий фибровый чемоданчик с лиловым клеймом «Мосторг». Княжна стала доставать оттуда одежду: бумазейную юбку скучно-горчичного цвета, военного кроя блузку, грубые башмаки.

      – Можно я хотя бы оставлю дессу и чулки? – сказал она, с тоской разглядывая квадратный лифчик. – Хоть я и рабфаковка, но все-таки из-за границы еду. Могла же я себя побаловать покупками?

      Айзенкопф был непреклонен:

      – Ни в коем случае. Это называется «буржуазные шмотки». Из-за какого-нибудь вашего шелкового чулка мы можем сгореть. Раздевайтесь!

      – Тогда не пяльтесь!

      Когда немец отвернулся, Зоя, хитро улыбнувшись и приложив палец к губам, вынула из кармана и спрятала в чемоданчик пудреницу «Лориган Коти».

      Затем (Гальтона бросило в жар) моментально сбросила с себя всю одежду.

      Автобус вильнул.

      – На дорогу смотри, а не в зеркало, идиот!!! – крикнул Айзенкопф по-немецки шоферу. – Ты нас угробишь!

      Он тоже разделся, обнажив поджарое, мускулистое тело. Но после этого начался стриптиз почище. Биохимик стянул с себя маску забияки-бурша, открыв свое настоящее лицо – вернее, полное его отсутствие.

      Норд уже видел этот ужас раньше, а вот Зоя не удержалась, вскрикнула.

      – Не нравится – не смотрите, – пробурчал Айзенкопф страшным безгубым ртом.

      Норд переодевался в советского «инженерно-технического работника»: длинные синие трусы, обвислая нитяная майка, носки на застежках, сверху – белая рубашка с расшитым воротом и мешковатый костюм. Потрепанные круглоносые туфли белого цвета. На пиджаке два значка. Он перевернул их, прочитал: «ОСОВИАХИМ» [41] и «МВТУ». [42] Ага, первый – военно-патриотическое общество, второй – знак высшего инженерного образования.

      Зоя повязывала голову красной косынкой.

      – Эта блуза называется «юнгштурмовка», – с серьезным видом сказала она, направляя на себя карманное зеркальце. – Бедные русские девушки… Хотя по-своему даже стильно.

      Пока она привыкала к новому облику, Курт надел синие в белую полоску портки, потрепанные сапоги, рубаху навыпуск, перепоясался ремешком, нахлобучил картуз и стал прилаживать новую маску. Коллеги старались на него не смотреть.

      – Готово, – наконец объявил биохимик. – Ну как вам колхозник?

      На них смотрел пожилой дядька, почти до самых глаз заросший дремучей бородой. Из-под полуседых кустистых бровей поблескивали спокойные глаза – единственное,