Не за отчаянье и тяжкие труды

      должно даваться счастье, – просто так —

      как самый незатейливый пустяк,

      как капли дождевой воды.

      Как сорняки, растущие повсюду,

      оно должно быть крепким и живучим,

      чтоб всё, чем человек замучен,

      переносить, как лёгкую простуду.

      А проходить – легко и необидно,

      как отпуск на курорте не в сезон,

      когда уже торчать там не резон,

      но и уехать повода не видно.

      Горечь копится мерно, и пласт за пластом

      высветляется жизнь. Но всё так же от тайны

      прохожу далеко, и слова жадным ртом

      всё хватаю, хватаю, а их не хватает…

      И тогда я молчу. И как будто ясней

      мне конечная цель, хоть и неразличима, —

      и живу всё мучительней, всё честней,

      всё чудесней – без всякой на то причины.

      Мне всё на свете кажется последним:

      И этот день, и дом, и куст.

      Вот-вот исчезнет всё бесследно,

      И станет мир торжественен и пуст.

      Как хорошо в последних полчаса

      Знать: кто-то начеку, и он готов

      Бог весть зачем хранить, спасать

      Планету бабочек и облаков.

      Я день, будто бочку пустую, качу.

      В ней время о стенки колотится гулко…

      Я в ржавую темень кричу и кричу

      О том, как живу: и прекрасно, и глупо.

      Крик, может, ответный плеснётся на дне?

      А нет – и не надо, не нужен он мне.

      Упрямо качу я бесценную бочку

      Бесцельным путём по цветущей обочине.

      Засохший прошлогодний жук

      качнулся на цветке,

      и мне почудилось, что вдруг

      с жужжаньем, налегке,

      он в лето вылетит сквозь щель

      в окне моём,

      нарушим логику вещей

      мы с ним вдвоём:

      он – тем, что ожил невпопад,

      я – тем, что подглядела,

      как лето прошлое в мой сад

      через окно летело.

      Не удержать июль за тонкую травину,

      обрежешь руки – только и всего.

      Так отпусти же странствовать его

      по этим нежным тропам муравьиным,

      по бабочкиным бархатным путям

      вслед дождевым душистым свежим стрелам, —

      чем он растает в воздухе быстрее,

      тем будет незабвенней для тебя.

      Как хорошо не чувствовать опоры

      ни в чём, ни в ком, и словно на весу

      легчайшей бабочкою жить в лесу,

      заворожённой