Радость величиной в небо (сборник). Леонид Сергеев
Читать онлайн книгу.
как липы. Во всем. Обкрадывает налогами, зарплатами-подачками, – дальше, распалившись, Коля готов был разнести «государство» в пух и прах, но, вспомнив о своем актерстве, «продемонстрировал искусство паузы» и закончил более-менее спокойно: – И я буду его надувать везде, где можно. Скажешь тоже – стыдно! Государству должно быть стыдно перед народом.
Вот такая у Коли была идеологическая позиция, и многие с ним соглашались, но почему-то не шли по его пути и ничего не делали для того, чтобы приструнить это самое «государство», точнее, чиновников, которые, по словам Коли, «разжирели за наш счет».
Однажды умерла какая-то дальняя родственница Коли – одинокая старуха, которая все свое состояние (никчемное барахло) завещала наследникам (Коле и его двоюродной сестре). Через некоторое время я спрашиваю у Коли:
– Ну как, ты разбогател?
– Хм, знаешь, сколько государство припаяло за наследство?! Я взвесил, да еще перевозка – и плюнул на это дело… Хм, государство за все гребет проценты, – после необходимой «паузы» Коля продолжил: – Вот ты подаришь мне что-то, а часть я должен отдать в казну. С какого хрена?! Кукиш ему, государству нашему!
Коля зарабатывал неплохо, и долгое время я не мог понять, на что он тратит деньги, тем более что семьи у него не было, никаких увлечений (кроме актерства) он не имел, никаких ценностей не приобретал (в его квартире была не мебель, а рухлядь), но однажды Коля разоткровенничался.
В тот выходной день мы с ним сидели на лавке во дворе – Коля высматривал, кто что притащил к бойлерной (туда наши жильцы частенько выкидывали поломанные вещи), я глазел на женщин, которые время от времени пересекали двор. Все началось с того, что я поставил Коле несколько бутылок пива (его любимого – жигулевского) и думал, что он ответит портвейном (моим любимым напитком), но, прикончив пиво (я хлебнул всего два глотка за компанию), он и не заикнулся о портвейне. Я и сам мог купить, но дело упиралось в этику собутыльничества нашего двора, которую никому не позволялось нарушать; вернее, можно было, только следовало оправдаться отсутствием денежных средств или еще чем-либо и непременно реабилитировать себя в следующий раз, но никак нельзя было нарушать этику из-за скупости. Короче, я намекнул Коле про свой любимый напиток, а он сделал вид, что не понял, и начал рассказывать очередную киношную сплетню – кто там у них с кем спит. Порядком обозленный, я сам купил портвейн и опорожнив полбутылки, высказал Коле все, что думал о его ненасытном жмотстве. На этом этапе выпивки он и разоткровенничался:
– Хм, понимаешь… у меня была тяжелая молодость… и я стал откладывать денежки, чтоб черный день не застал врасплох… Сам понимаешь, от нашего государства можно ожидать чего угодно, – здесь, как всегда, Коля выдержал затяжную «паузу», затем заключил с блаженной улыбкой:
– А так у меня лежат кое-какие сбережения и как-то греют… Вот выйду на пенсию, заживу в свое удовольствие, куплю дачку, машинку…
После этого глупого откровения мне сразу стало ясно, почему Коля жил закоренелым