Не люби меня осторожно. Рассказы и повести. 1999-2007. Константин Зарубин
Читать онлайн книгу.
для разряжения обстановки.
Я виновато засмеялся и рассказал Тане про «Чижика-Пыжика», и у меня отлегло от сердца, когда засмеялась и она. И мы снова прошли мимо лыж и соседских дверей, спустились по ступенькам чистого подъезда и вышли в залитую солнцем болдинскую осень и рай на земле. В раю на земле люди со светлыми лицами шли во все стороны по возвышенным делам, бездомные псы постигали на увядающих лужайках природу Будды, дворники не сметали с тротуаров листья и пакеты из-под чипсов из любви к прекрасному, и даже школьник с драным рюкзаком писал на заборе рядом со стройкой не слово «хуй», а загадочную фразу «Хряпу жрать будет Стоптыш». В раю на земле хотелось говорить о боге и о любви, и мы поговорили о боге, и пришли к согласию относительно его отсутствия, и мы поговорили о любви, и пришли к одному из недремлющих парков. По случаю среды и начала дня парк был пуст и, казалось, всё-таки дремал. Мы вошли в парк, и я сказал себе, что должен поцеловать её, прежде чем мы выйдем из него, и на каждом дереве было написано, что на свете нет более осуществимого плана и более адекватных притязаний.
Мы продолжили говорить о любви, и я сказал Тане, что она же всё понимает, и она сказала, что нет, ничего не понимает, и в связи с этим мы взялись за руки, и очень некстати выяснилось, что я интересная личность. Несколько минут я поспешно соображал, что же именно во мне напоминает интересную личность и как плавно перейти к неинтересным поцелуям, не потеряв столь высокого статуса, и от этого наш разговор как-то отвердел и съёжился, но при этом мы дошли до мостика и очередного пруда.
Мы стояли на мостике и видели, что пруд и небо можно поменять местами, и я предложил обойти пруд – по ещё цветной листве, по мягкой земле вдоль кромки сверкающей воды, по сбегающим к воде корням верящих в меня деревьев. Мы обошли пруд, и оказались лицом к солнцу, и я присел на толстый корень и жмурился на солнце, пока Таня ходила в туалет в отдалённые кусты. На ветках щебетало что-то ещё не улетевшее на юг, и когда я услышал возвращающиеся шаги, я спросил у Тани, помнит ли она, помимо всего прочего, наизусть всю зоологию, и если да, то мне интересно, какие птицы, в какой последовательности и куда именно улетают от нас на юг. Таня сказала, что слухи о её энциклопедичности сильно преувеличены, и, подойдя ко мне, почти неощутимым движением руки взъерошила мои волосы.
В двадцатке моих лучших воспоминаний это прикосновение кочует между третьим и восьмым местом.
Она была моей третьей или шестой девушкой, смотря что считать главным критерием, и я уже не был так несобран и безумен, и я понимал, что мужчина плюс женщина – это не ради эмоций, а ради хороших эмоций, во всяком случае, пока тебе двадцать лет. Возможно, Таня была согласна со мной, но она не могла согласиться со мной на практике, и мы были вместе прерывисто, таинственно и словно вопреки всему и всем на свете. Это мешало моим хорошим