Я посмотрела на Пабло и увидела, что на его скулах проступили красные пятна, а темно-медовые глаза потемнели от гнева, и, чтобы предотвратить вспышку, быстро сказала:

      – Ты, абсолютно, права в том, что его работа ему нравится, но здорово ошибаешься, думая, что это не приносит пользы долине! Именно его исследования позволили добиться для долины статуса государственного заповедника и территории с автономным управлением. А то, чем он сейчас занимается в пустыне Наска, сложно назвать удовольствием.

      Пабло быстро глянул на меня, и по его мимолетной усмешке я поняла, что он осознал то, что я хотела сказать. Переведя свой взгляд на Урсу, он предложил:

      – Я могу, на деле, показать, какое это удовольствие! На днях, из Европы прилетает группа археологов, которых я должен сначала представить Клаусу, а затем, в качестве представителя государства, сопровождать на раскопки, в пампу. Они хотят провести там ближайшие пару месяцев, и ты, вполне, можешь присоединиться к нашей группе. Вот только, должности секретарши там не предусмотрено, поэтому поехать с нами ты сможешь, в качестве обычного полевого работника.

      – А что, я, по-твоему, не смогу с этим справиться? – взвилась Урсула.

      – Уж и не знаю, деточка! – вступил в разговор Клаус, которому Генрих, коротко, переводил нашу перепалку, идущую на русском языке.– Археология – это только на первый взгляд, сплошные открытия и романтика, а на самом деле – пыль, грязь и страшная ломота в спине. А в той пустыне еще и каждый глоток воды на счету!

      – А я, все равно, хочу попробовать! – упрямо ответила моя дочь.

      – Будь, по-твоему! – решила я.– Только учти, что сбежать оттуда, на половине срока, тебе не удастся.

      – А я и не собираюсь! – фыркнула Урса.

      – Ну, раз, все так, удачно, разрешилось, то я хотел бы, подняться к себе в комнату и распаковать вещи, – заметил Адам, который все это время, с отстраненным видом, ковырялся в тарелке.– Я привез с собой вакцину для альпак, которую мне заказывала Паула, и хочу, сегодня же, ее опробовать.

      Все восприняли это, как предложение подняться из-за стола, и начали расходиться.