Воздух пасмурный влажен и гулок;

      Хорошо и нестрашно в лесу.

      Легкий крест одиноких прогулок

      Я покорно опять понесу.

      И опять к равнодушной отчизне

      Дикой уткой взовьется упрек:

      Я участвую в сумрачной жизни,

      Где один к одному одинок!

      Выстрел грянул. Над озером сонным

      Крылья уток теперь тяжелы,

      И двойным бытием отраженным

      Одурманены сосен стволы.

      Небо тусклое с отсветом странным —

      Мировая туманная боль —

      О, позволь мне быть также туманным

      И тебя не любить мне позволь.

      Сегодня дурной день:

      Кузнечиков хор спит,

      И сумрачных скал сень —

      Мрачней гробовых плит.

      Мелькающих стрел звон

      И вещих ворон крик…

      Я вижу дурной сон,

      За мигом летит миг.

      Явлений раздвинь грань,

      Земную разрушь клеть,

      И яростный гимн грянь —

      Бунтующих тайн медь!

      О, маятник душ строг —

      Качается глух, прям,

      И страстно стучит рок

      В запретную дверь к нам…

      Смутно-дышащими листьями

      Черный ветер шелестит,

      И трепещущая ласточка

      В темном небе круг чертит.

      Тихо спорят в сердце ласковом

      Умирающем моем

      Наступающие сумерки

      С догорающим лучом.

      И над лесом вечереющим

      Встала медная луна;

      Отчего так мало музыки

      И такая тишина?

      Отчего душа так певуча,

      И так мало милых имен,

      И мгновенный ритм – только случай,

      Неожиданный Аквилон?

      Он подымет облако пыли,

      Зашумит бумажной листвой,

      И совсем не вернется – или

      Он вернется совсем другой…

      О, широкий ветер Орфея,

      Ты уйдешь в морские края —

      И, несозданный мир лелея,

      Я забыл ненужное «я».

      Я блуждал в игрушечной чаще

      И открыл лазоревый грот…

      Неужели я настоящий

      И действительно смерть придет?

      Быть может, я тебе не нужен,

      Ночь; из пучины мировой,

      Как