Команда для кого-то могла показаться неожиданной и странной, Кручиня же автоматически, машинально реагируя на тысячи раз слышанный в лагере подобный приказ, привычно поднял их, позволяя Соболю обшарить одежду. Не найдя ничего подозрительного в карманах, складках брюк и рубашки зэка, смершевец открыл противогазную сумку. Это был конец, и Кручиня обреченно закрыл глаза, чтобы не видеть оружия. «Фигуры», как зовут в блатном мире пистолет. И не увидел другого – как в руке лейтенанта оказались женские панталоны, о которых Иван Павлович совершенно забыл. Валентина Иванович с улыбкой отвернулась, у Соболя глаза полезли на лоб, и тогда неожиданно вперед выступил по-комсомольски честный Семка:

      – Это я. Это мои, товарищ лейтенант… В смысле, я их снял… У нее… – кивнул в сторону реки, куда ушла Наталья. Сообразив двоякость смысла, стушевался, попробовал исправиться: – Не снял, конечно, они сами у нее упали…

      Бессильно опустил руки, склонил голову: все, запутался с этими женщинами и их вещами. Зато открыл глаза Кручиня, принимая вызов судьбы. Пистолет ему в зоне боевых действий, конечно, никто не простит. Да хоть случись это и в глубоком тылу, когда даже охотничьи ружья заставили всех сдать…

      – Разберемся, у кого что падает, – пообещал парнишке лейтенант, продолжая опустошать сумку подозрительно застывшего зэка. И наконец, нашел то, что могло представить интерес. Кивнул на дно сумки, продолжая говорить о собеседнике в первом лице: – А это что у нас?