Такое разное будущее: Астронавты. Магелланово облако. Рукопись, найденная в ванне. Возвращение со звезд. Футурологический конгресс (сборник). Станислав Лем
Читать онлайн книгу.
конечно. Вот как сейчас, в лаборатории. – Он улыбнулся. – Вы не ходите на наши совещания, хотя Лао Цзу и я вас просили об этом. Как только мы появляемся где-нибудь поблизости, вы встаете и уходите. Я это уже не раз замечал.
– Я просто не хочу мешать, – живо возразил я. – А что до совещаний, я думал, что в этом нет никакого смысла. Приходить только для того, чтобы присутствовать… Я ведь ничего не могу сказать вам такого, чего бы вы давно уже не знали. Я летчик, и…
– К черту летчика! – прервал меня Арсеньев, и по блеску его глаз я понял, что он и в самом деле рассердился. – Летчик и ученые, да? Вы считаете нас каким-то воплощением всяческой премудрости? Книги, формулы, математика… – Он сердито засмеялся.
– Не совсем так, – возразил я. – Когда мне было шесть лет, у нас в Пятигорске останавливался однажды известный летчик, следующий по маршруту Канада – Северный полюс – Австралия. Отец привез его к нам на машине. Он ужинал у нас, ночевал, а утром полетел дальше. Я помню как сейчас… Он сидел напротив меня и пил чай по-русски, из блюдечка, потому что чай у моей матери был очень крепкий и горячий… Прихлебывал понемногу и не говорил ничего, а я не мог оторвать от него глаз. С чем бы это сравнить?.. Быть может, вот так же наблюдает астроном затмение Солнца, какое случается только раз в тысячу лет. Я старался постичь его тайну. С нами сидел плотный, спокойный мужчина средних лет. Двигался, как все, ел, как все, благодарил, когда ему пододвигали тарелку… Но все это не казалось мне настоящей его жизнью. Настоящим был многочасовой полет вокруг света, одиночество в кабине, тучи внизу, а над головой – звезды. Когда он сидел у нас за столом, ел и пил, мне казалось, что он каждую минуту может улететь или испариться… Потому что это был гость из иного мира. И то, что я мог видеть, как он улыбается, что у него золотой зуб… все это не имело для меня никакого значения, все это было ненастоящее, а настоящее, казалось мне, увидеть нельзя. Я передаю вам, как умею, мысли шестилетнего мальчика. А теперь возвращаюсь к нашему разговору. Наука для меня тоже область, совершенно отличная от всех других. Вы, ученые, пребываете постоянно в мире науки, а когда вы находитесь с кем-нибудь из нас, непосвященных, это значит, что вы на миг покинули свой мир. Но я знаю, что вы каждый миг можете туда вернуться. Он с вами всегда, этот ваш мир, в то время как…
– В то время как вы оставили свой на Земле, да? – прервал меня Арсеньев. Он до боли стиснул мне плечо, кажется, сам не замечая этого, но мне это было приятно. – Значит, по-вашему, каждый ученый – это как бы два человека: один – тот, что спит, ест, разговаривает с «непосвященными», а другой, более значительный, невидимый, живет в мире науки? Чепуха! Чепуха, говорю вам!.. И ваш мир, и мой, и всех нас – это тот, где мы живем и работаем, а значит – сейчас он здесь, в тридцати миллионах километров от Земли! Правда, моя профессия – наука. Я к ней привязан, больше того – это моя страсть. Мне иногда, правда, снятся математические формулы… Но почему вам можно видеть во сне свои полеты, а мне мою математику нельзя? У нас просто разные специальности, но жизнь-то ведь одна. Теперь я понял,