8

      Это была для меня прекрасная ночь, хотя и прошла она – представьте себе! – в одиночестве.

      Ах, в одиночестве ли на самом деле, дорогие мои сограждане. Это ли одиночество? Со мной в ожидании и мечтах была Галя – я все-таки ждал, что она вернется, как ни чрезмерно смело с ее стороны это мне казалось. Я действительно не запер дверь и полночи чутко прислушивался к тому, что происходит за окном: может быть, она сначала шепнет мне оттуда? Временами я забывался в дреме, и тогда она точно уже возвращалась – в моем воображении, разумеется, – и уж конечно прямо-таки пламя сжигало нас… Но в том же воображении приходила и Лена, первая фрейлина, и мы были втроем! Да-да, Лена была третьей, и никого из нас не смущало это! Да! Да! Да!

      Конечно, возникала и нота горечи, когда включалось сознание. Возможно ли? Привычный цензор поднимал осуждающий перст, и появлялась мерзкая оглядчивость, и страх опутывал почему-то. Но усилием воли я прогонял наважденье – и тогда мир вновь расцветал – и длился и длился наш праздник! Что-то детски естественное, наивное было в нашей встрече троих и – прекрасное! И не было ни в ком из нас разъедающего чувства собственности, отдельности…

      Разве справедливо одному кому-то или немногим обладать солнцем, зеленью листьев, цветами и воздухом, радостью, – рассуждал я, просыпаясь. Разве не высшее счастье – обладать этим всем вместе, делиться сокровищами, которые даны нам природой? – билась во мне беспокойная мысль… Разве женщина, высшее проявление естества природы, может принадлежать кому-то без своего желания? Разве солнце ее существа, принадлежащее даже не ей самой, а – природе, разве оно не погаснет неминуемо от навязанных ей запретов? Разумеется, если она хочет светить кому-то одному – пусть светит, но можно ли силой заставить ее светить? И разве не есть преступление против жизни попытка ее погасить? Естественно ли, когда кто-то один вдруг поднимает указующий перст и давит, давит других, обманом добившись власти?… Но я отгонял, отгонял эти назойливые трезвые мысли и вновь погружался в чудесные фантазии, счастливые сны.

      …Почему-то не море было рядом, а то ли река, то ли озеро. И светило солнце, летали бабочки, травы колыхались, шелестела листва деревьев. И пели птицы, и кожу ласкал легкий ветер… Было четкое ощущение, что вот это момент истины и есть, а все другое, чем живем мы обычно изо дня в день, не имеет никакого значения… «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, а воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше…» – вспоминались евангельские строки… «Будьте как дети, ибо их есть Царствие Небесное…» И обе девушки были рядом, они любили меня, и я любил их обеих, и никому из нас не нужно было быть главным…

      И что еще интересно: в своих снах я был мужчиной, но сдержанным – я ласкал их, восхищался ими, проникал в нежные