Как выжить евреям. Яков Рабинович
Читать онлайн книгу.
учиться добру, и из-за этого – и только ради этого – мы и страдаем сейчас. Именно поэтому мы никогда не сможем стать просто голландцами, или просто англичанами, или представителями любой другой страны. Мы навсегда останемся евреями, и мы сами хотим быть ими».
Одним из первых американцев, оценивших дневник Анны Франк, был писатель Меир Левин, который помог организовать его издание на английском языке. Левин получил от Отто Франка разрешение написать на основе дневника пьесу. Хотя она точно передавала дух оригинальных дневниковых записей Анны, Лилиан Хелман, одна из ведущих драматургов того времени, сказала Отто Франку, что пьеса Левина непригодна для постановки на сцене. Убежденная сталинистка, Хелман использовала все свое влияние, чтобы инсценировка «Дневника Анны Франк» была перепоручена ее друзьям, вместе с которыми она и приступила к этой работе. Именно эта пьеса (а не то, что написал Левин) увидела впоследствии свет. Из окончательного варианта пьесы исключены слова Анны о том, что глубинной причиной нацистского антисемитизма был иудаизм и его идеалы. Мало того, в уста героини вложены слова, которых Анна никогда не писала, зато отражающие мировоззрение авторов инсценировки: «Мы – не единственный народ, которому довелось страдать… Страдать приходилось то одной расе, то другой».
В настоящее время помещение в Амстердаме, где укрывались евреи, известно как Дом Анны Франк. Ежегодно он привлекает сотни тысяч экскурсантов.
Для читателей дневника Анна навсегда осталась 15–16-летней девушкой. Если бы не Катастрофа, ей шел бы сейчас седьмой десяток. Отто Франк так описывал сцену, разыгравшуюся в тот момент, когда нацисты ворвались в пристройку: «Эсэсовец схватил портфель и спросил меня, нет ли в нем драгоценностей. Я ответил, что там одни бумаги. Он швырнул их – и дневник Анны в том числе – на пол. Он взял себе нашу серебряную посуду и ханукальный светильник. Если бы он забрал с собой дневник, никто никогда не узнал бы о моей дочери».
Война уже катилась к границам Германии, а в оставшиеся лагеря продолжали свозить евреев для уничтожения из многих стран Европы вплоть до октября 1944 г.
Шкуру свою надо было спасать или сдаваться, чтобы сохранить свое население, остатки армии, города от разрушения во время военных действий, а нацисты продолжали бессмысленное уничтожение абсолютно ни в чем не виновных людей, а потом не успели замести следы и уничтожить ряд лагерей, и мир увидел их дела и ужаснулся. Такую ненависть нечеловеческую они разожгли в себе, что было уже не остановиться. Даже на последнем этапе войны Гитлер требовал тотального уничтожения тех, кто оставался еще в живых.
Удивительно, но даже накануне самоубийства в своем завещании фюрер оставил пожелание: «Прежде всего, я поручаю лидерам нации и тем, кто находится под их руководством, строго соблюдать законы расы и безжалостно противодействовать универсальному отравителю всех народов – международному еврейству».
Молиться надо, просить прощения за содеянное,