После отпуска, как известно, не так-то просто войти в прежнюю колею. Черт его знает, что такое эта самая «прежняя колея» и что в ней хорошего, чтобы в нее входить. И вообще, может быть, лучше прокатать какую-то новую колею, чтобы все стало по-новому? Но нет, стоило мне вернуться домой, как я моментально испытала облегчение. Родные стены, родной сонный город, моя родная «восьмерка» «Жигули» с чуть подбитым глазом-фарой справа… Надо ее, кстати, помыть, что-то она запылилась.

      Так, вносим в список.

      Вот ведь парадокс, моя самая большая мечта в жизни – жить в доме из белого камня, из окон которого открывается бескрайняя морская синь. И вот три недели в примерно таком месте: в окнах белые яхты, бороздящие Средиземное море, на улице теплый бриз и всяческая нега. Все включено, причем так, что девочек можно вообще целыми днями не замечать, так они будут заняты едой, водными горками и аниматорами. Красота – отдыхай, расслабляйся, принимай пенные ванны и плавай в соленой воде, что, как известно, омолаживает и оздоравливает. Рай за умеренные деньги плюс при желании можно было последовать совету подруг и наставить-таки мужу рога с кем-нибудь из обслуживающего персонала. Все они, эти смуглые темпераментные красавцы с сильными руками, метали на меня молнии из-под черных пушистых ресниц. Все они с каким-то необъяснимым вожделением рассматривали меня вместе с лишним жирком по бокам и морщинами под глазами, которые я, кстати, старательно обрабатывала Машкиным миостимулятором все эти три недели. Не уверена, что результат был на самом деле, но уезжала я из Турции загорелая, уверенная в себе, обласканная сальными взглядами молодых турецких мужчин, но так и не нарушившая супружеской клятвы. Почему? Ну, уж точно не из любви к супругу. Если честно, как-то просто руки не дошли. Так было хорошо просто лежать, слушать музыку в плеере и лениво листать детективы, что вставать и идти кому-то улыбаться было откровенно лень. И потом, как-то все-таки это противно. Чем, скажите на милость, я досажу мужу, если отдамся где-то в массажном кабинете какому-то совершенно незнакомому и малоинтересному, по большому счету, мужику, даже не говорящему по-русски. Он бы даже имени моего не смог запомнить. Да что там, он бы его даже не произнес правильно. Сказал бы, что я – Джули. А у Любки, между прочим, так собачку зовут – Джули. Нет уж, спасибо. Так что я вернулась в спящую полуночную Москву честной женщиной, как это ни досадно.

      – Вау, Юлька, как вы загорели! Ты посмотри только, это что за красотки! – широко улыбнулся Лешка, едва завидел нас в проходе, в толпе, ползущей с чемоданами от таможенного терминала. Он стоял совсем другой, летний, в длинных, до колена, шортах и светлой футболке-поло. Улыбка сияла на чуть потемневшем от загара лице, что свидетельствовало о том, что солнце тоже пробивалось иногда через густой московский смог. А в руках он держал букет цветов.

      – Привет. Это мне? – прохладно кивнула я, на самом деле еле сдержав неподходящие случаю слезы. Почему, ну почему я по нему так соскучилась?! Почему, когда он вот так мне улыбается, мне хочется, чтобы я всю эту историю с его изменой просто придумала, а на самом деле мы с ним по-прежнему все еще самые близкие и родные друг другу люди?

      – Ага,