Робот больше не был роботом – он был кем-то другим. Пах по-другому, ощущался по-другому, касался ее иначе, смотрел так, будто только что нырнул из одного сна в другой и теперь сам не понимал, где оказался.

      – Ты такой… чудесный.

      А Эмия двигалась из стороны в сторону с нескрываемым наслаждением – «новенький» нравился ей неимоверно. Его щетина, светлый тон кожи, странного оттенка глаза – не то темно-серого, не то холодного шоколадного – разглядеть наверняка не получалось из-за полумрака гостиной. Нравилась его «неидеальность» – чуть ближе, чем у большинства, посаженные глаза, не пухлые губы, короткие на затылке волосы – в Астрее так не стриглись, потому как «гривами» дорожили даже мужчины.

      – Ты классный. Нравишься мне…

      Незнакомец вел себя чуть скованно и в танце двигался менее уверенно, нежели она. Эмия же, не стесняясь, гладила и обнимала крепкие плечи сквозь фланелевую ткань рубашки.

      – Кто… ты? – вдруг раздался тихий и настороженный вопрос.

      Она тихонько рассмеялась.

      – Павл? А ты вошел в роль…

      – Я…

      Ее вдруг отпустили – руки разжались, – и совсем не похожий на Павла гость остановился посреди комнаты. Со странным выражением восхищения и неприязни осмотрел просторную красивую комнату, изрек:

      – А неплохая хата. Это сон?

      Затем подошел к окну, долго пытался понять, что за пейзаж за окном. Эмия изумленно усмехнулась:

      – Павл… Что с тобой?

      – Где я?

      – Павл?

      – Я не…

      И снова долгий взгляд на нее. Мужчина в рубашке вернулся к Эмии, заглянул ей в глаза со смешком и долей дерзости, мол, «гулять, так гулять, а в остальном разберемся завтра…»

      – Красивая, – улыбнулся и провел по ее щеке тыльной стороной указательного пальца. – Может, сбежим отсюда?

      Эмия забалдела до состояния эйфории, обняла нового знакомого так, будто никогда не желала отпускать, и счастливо кивнула:

      – Сбежим. Хочешь? Прямо сейчас…

      Сегодня она будет спать счастливая. С ней будет настоящий человек!

      Но фигура в ее руках вдруг подернулась рябью помех, и Эмию тряхнуло разочарование:

      – Павл, нет! Только не сейчас, я не приказывала!

      На несколько секунд робот перестал работать, а когда очнулся, почти моментально принял свою прежнюю внешность.

      – Нет! – колотила по его груди Эмия. – Верни все, как было!

      – Прошу прощения, Эфина, я считал ауру объекта слишком глубоко и на время позволил ему взять надо мной контроль.

      – Верни все!

      – Нет, Эфина, не могу, – Павл, ставший прежним собой,