Школа, в которой я работала, располагалась ужасно неудобно от меня: приходилось добираться на нескольких видах транспорта и у меня никогда не было уверенности, что я не опоздаю на урок.

      Это произошло зимой. Я по плану пересела с маршрутки на троллейбус. Снег валил всю ночь и я специально вышла из дома пораньше, предполагая, что городской транспорт будет двигаться не быстрее нашей черепахи Дыни: снегоуборочная техника в Москве была немногочисленна и спала долго.

      И точно: бедный троллейбус, обязанный по правилам передвигаться только по крайнему ряду, волей-неволей цеплял все придорожные сугробы. Цеплял, цеплял, да и встал в итоге как вкопанный. А он и правда основательно «вкопался».

      В салоне паника: люди на работу опаздывают. Водитель спокоен – он и так на рабочем месте.

      – Таак, – объявляет он в микрофон. – Ехать дальше хотим?

      Люди переглядываются в растерянности.

      – Мужчины в салоне есть? – продолжает водитель тем же невозмутимым тоном.

      После чего он открывает двери и предлагает всем желающим троллейбус немного раскачать. Долго упрашивать никого не пришлось: дюжина пассажиров мужского пола храбро прыгнула в придорожные сугробы и действительно замечательно раскачала эту усатую махину, немного отодвинув её от злополучного снегового вала. Через десять минут мы уже ехали дальше.

      Но радости у меня по этому поводу не было. Я всё думала:

      – Это же просто дичь какая-то: накануне двадцать первого века в столичном городе пассажиры вынуждены высвобождать из снежного плена городской транспорт… И ведь это в Москве! В моей родной Москве, в нескольких километрах от Кремля.