У истока улицы Солянки, в глубине квартала, на слиянии улицы Забелина со Старосадским и Хохловским переулками находится Ивановский монастырь.

      Дата основания его, а также обстоятельства этого факта неизвестны. Принято считать, что монастырь основан Еленой Глинской, матерью царя Ивана Грозного как раз в честь рождения сына.

      По всей видимости, аура самого деспотичного российского царя сработала и в этом случае. Монастырь использовали не только как место спасения души, но и как тюрьму. Притом для самых высокопоставленных страдальцев. Содержались здесь Мария Шуйская, Августа Тараканова и Дарья Салтыкова, более известная как Салтычиха. Будучи одной из помещиц Подольского уезда, она истязала и умерщвляла собственных крепостных – преимущественно женщин и преимущественно за якобы плохое мытье полов. Убивала лично, с помощью нехитрого инструментария – палок, скалок, полешков. Если уставала, призывала конюхов – и те до смерти забивали жертву плетками. Конечно, на глазах у «душегубицы и мучительницы».

      Следствие, проведенное по ее делу, установило, что помещица замучила до смерти 138 человек (и то – по приблизительным подсчетам). За это она была приговорена к смертной казни, которую в последний момент заменили пожизненным заточением.

      Салтычиху содержали в келье Ивановского монастыря. При этом от улицы ее загораживала лишь железная решетка, и многие прохожие тыкали в узницу палками и швырялись гнилой пищей. Та ответно отплевывалась.

      В заключении бывшая барыня прожила 33 года, родив там ребенка. Куда его дели, и был ли он вовсе на свете, осталось в безвестности.

      Кстати, при всем Дарья Салтыкова не производила впечатления законченного монстра. В каком-то роде даже миловидная, она довольно рано вышла замуж, столь же рано овдовела (собственно, после смерти мужа у нее и начались приступы нечеловеческой жестокости), а после влюбилась в Николая Андреевича Тютчева, офицера, будущего деда будущего знаменитого поэта. У них даже был роман, что и не удивительно – в чем-то эти дворяне подходили друг другу. Иван Аксаков, например, писал, что «в половине XVIII века… брянские помещики Тютчевы славились лишь разгулом и произволом, доходившими до неистовства».

      Однако же деяния Салтыковой оказались чрезмерны даже для представителя столь яркого семейства. Узнав о них, он сразу же подал назад и в скором времени обручился с московской дворянкой Пелагеей Денисовной Панютиной.