«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах. Сборник
Читать онлайн книгу.
красного цвета и грибовидной формы. Из этой головы болтается не то раздвоенное туловище, а не то прямо ноги желтоватого цвета студенистое вещество. Медуза подплыла к самому нашему борту и затем быстро пошла к низу. Встали на якорь с катастрофой, отдав первый якорь, начали постепенно травить канат, в начале все шло прекрасно, но когда задержали канат на 40 саженях он натянулся и лопнул как нитка. Сила ветра была такова, что броненосец накренило градуса на 2, на 3, что для такой громадной бандуры довольно чувствительно, немедленно отдали левый якорь и на 11-ти саженной глубине вытравили его до 80 сажен. Несмотря на это слабины каната не было никакой и он оставался весь день вытянутым как струна. Вслед за броненосцами из мглы стали показываться крейсера, а за ними транспорты. Качало их страшно. В особенности «Аврору» и «Донского». На нихжалко было смотреть. «Аврора» чуть не въехала в «Ослябя», так как несмотря на положенный руль на борт, не сворачивала в сторону ни на йоту. Дала обеим машинам задний ход и тогда только отошла от опасного соседства. Почему-то адмирал воспретил становиться на якорь как крейсерам, так и транспортам и приказал им крейсировать в расстоянии 10 миль от берега. Вскоре «Нахимов» дал знать, что у него повреждение в холодильнике и требуется немедленная починка. Оказалось, что у него в холодильнике текут трубки и ему надо переменить 4000 сальников. Адмирал приказал «Нахимову» стать на якорь, приступить немедленно к починке повреждения и окончить работу в 2 дня. Вслед за ним пришли «Камчатка» и «Метеор» и почему-то тоже стали на якорь. Остальные остались болтаться в море.
У нас на днях случилась большая неприятность. Прапорщик Титов заболел нервным расстройством. Стал заговариваться и нести околесину. Оказывается, что это у него не в первый раз. Это в минуту сознания он сам сказал доктору. Сегодня на моей вахте он вылез наверх и стал взбираться на верхний передний мостик. Модзалевский[74] ему заметил, чтобы он наверх не ходил, так как может простудиться. Действительно, холод был собачий, а Титов вылез в одном кителе. На это он возразил, что он, мол, вышел освежиться, так как в каюте очень душно, взобравшись на мостик, он молча начал шагать взад и вперед. Затем подошел к сигнальщику и спросил его: «Флаг спустили уже»? «Точно так ваше высокоблагородие», – ответил сигнальщик. «Хорошо, что без боя спустили, – заметил Титов и затем продолжал, – тут скоро должны англичане прийти. Английские крейсера»! Походив немного на мостике, он увидел внизу Модзалевского и крикнул ему: «Пожалуйте сюда»! Модзалевский ответил, что не может прийти, так как он на вахте и должен быть у машинного телеграфа, так как каждую минуту может понадобиться дать ход машине. «Куда мы пойдем! – возразил Титов, когда у нас нет совсем угля». (Угля у нас есть, по крайней мере, на двадцатисуточный переход.) «Вот сейчас подойдут транспорты, мы погрузим уголь и тогда пойдем». «Эй, сигнальщик, – обратился он к сигнальщику, – подымай сигнал, чтобы транспорты подходили к нам». Видя, что дело заходит далеко, я побежал в кают-компанию и сообщил старшему доктору, прося как-нибудь
Модзалевский Всеволод Львович (1879 – после 1921), окончил МКК (1898). Лейтенант (1902). Младший минный офицер «Орла». Капитан 1 ранга (1912). Начальник службы связи красного Балтийского флота (1919–1921), позднее – полярный капитан. Родной брат Б.Л. Модзалевского, одного из основателей Пушкинского дома. – К.Н.