Охота на императора. Рудольф Баландин
Читать онлайн книгу.изучали историю Запада, и это изучение не прошло для нас даром; мы будем последовательнее не только жалких революционеров 48 года, но и великих террористов 92 года, мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито якобинцами в 90-х годах.
…Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное и с громким криком «Да здравствует социальная и демократическая республика русская!» двинем на Зимний дворец истреблять живущих там. Может случиться, что все дело кончится одним истреблением императорской фамилии, т. е. какой-нибудь сотни, другой людей, но может случиться – и это последнее вернее, – что вся императорская партия как один человек встанет за государя, потому что здесь будет идти вопрос о том, существовать ли ей самой или нет.
В этом последнем случае с полной верой в себя, в свои силы, в сочувствие к нам народа, в славное будущее России, которой выпало на долю первой осуществить великое дело социализма, мы издадим один крик: «В топоры!» – и тогда… тогда бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет он нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам!
Помни, что тогда, кто будет не с нами, тот будет против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами».
Что на это скажешь? Сурово, уверенно, жестоко, вдохновенно, во многом справедливо и пророчески верно. Если не считать, что до победоносной революции, а затем кровавой гражданской войны оставалось еще 55 лет.
Появилась прокламация в чрезвычайно неудачное время. Вскоре после ее появления, в Духов день 26 мая, вспыхнул страшный пожар Апраксина двора в Петербурге и перекинулся на некоторые другие здания. В народе прошел слух, что сделали это революционеры, студенты (виновники пожара так и не были обнаружены). Затем произошло несколько громких событий.
Русский офицер стрелял в варшавского наместника графа Людерса, а когда его сменил великий князь Константин Николаевич (наиболее активный деятель по освобождению крепостных крестьян), то 26 июня последовало покушение и на него. В августе польские националисты устроили покушение на маркиза Александра Велепольского, вице-председателя Государственного совета царства Польского.
Все эти совпадения обеспокоили царское правительство и не на шутку напугали всех, опасавшихся революции на западный манер (хотя в России издавна вспыхивали только бунты, да были дворцовые перевороты). Отозвался из своего лондонского далека Александр Герцен: «В Петербурге террор, самый опасный и бессмысленный из всех, террор оторопелой трусости, террор не львиный, а телячий, – террор, в котором угорелому правительству, не знающему, откуда опасность, не знающему ни своей силы, ни своей слабости и потому готовому драться зря, – помогает общество, литература, народ, прогресс и регресс…
«День» запрещен,