Неизвестный Лорка. «Впечатления и пейзажи» и другие произведения. Павел Алешин
Читать онлайн книгу.
желтоватая пыльца. Город окрашивается в оранжевый цвет, и все колокола неторопливо и мечтательно поют молитву… Постепенно ночь опускается на землю, стройные сосны качаются в тени, и аисты взлетают со стен и летают над зарослями рогоза… Вскоре луна обратит золото в серебро.
Постоялый двор в Кастилии
Я увидел постоялый двор на золотистом холме рядом с серебряной рекой дороги.
Безграничной романской вере пшеничного цвета этот дом, отягощенный прожитыми годами, придавал ноту меланхолии.
В подобных старых постоялых дворах, в которых еще можно встретить характерный тип людей в плащах и с распущенными волосами, ни на кого никогда не глядящих и вечно запыхавшихся, – вся сила мертвого духа, испанского духа… Постоялый двор, который я увидел, мог бы послужить хорошим фоном для какой-нибудь фигуры Спаньолетто.
У входа можно было различить назойливых детей – из тех, что держат всегда в руках кусок хлеба и целиком обсыпаны крошками; каменную скамейку, выкрашенную охрой; петуха, высокомерного султана с переливающимися всеми цветами радуги перьями, окруженного сладострастными курочками, грациозно заигрывающими с ним своими шейками.
Так необъятны были поля, так величественно солнце, что маленький дом терялся во чреве дали… Пока курицы кудахтали, а дети ссорились из-за стеклянного шара, запуская крики в небо, воздух звенел в ушах, словно смычок гигантского контрабаса…
Внутри дом напоминал пещеру… Все стены отдавали какой-то черной желтизной, с жирными пятнами, с дырами, в которых пауки являли свои шелковые звезды.
В одном углу была кладовая с бутылками без пробок, разбитым корытом, латунными банками, искореженными от старости, и двумя бочками, пахнущими невозможным вином.
Оно было словно деревянный шкаф, натертый черным жиром, который стал жилищем для тысяч мух.
Когда дети и ветер замолкали, слышно было только нервное жужжание мух и сопение мула из ближайшей конюшни.
Ощущался запах пота и навоза, наполнявший постоялый двор удушливыми массами.
На крыше веревки, облепленные мухами, обозначали, вероятно, место для виселицы; один сонный парень вульгарно потягивался среди дня, с ужасным окурком в египетских губах; ребенок с русыми волосами, обгоревший на солнце, забавлялся с жужжавшим шмелем; какие-то старики, прикрыв лица огромными шляпами, развалились на полу, как мешки, и храпели; в аду конюшен извозчики звенели колокольчиками, объезжая лошадей, в то время как среди темных пятен хозяйственных глубин чистотой сверкала печь, освещавшая изумленную служанку тусклым свечением лиможской эмали.
Окруженные этой тревожной атмосферой, все спали с тихим спокойствием мух и дуновений ветра.
Старые часы простучали двенадцать с затхлой торжественностью. Угольщик в синей рубашке вошел, почесывая голову, и, шепча