За разговором мы преодолеваем те самые полпути и оказываемся в городке среди леса. Трактиры и гостиницы, мастерские столяров, кузни и лесопилки – всё, что нужно для поддержания бойкой дорожной жизни. Возле одной из гостиниц я замечаю странное сооружение: молодое деревце с серебристой корой растет через огромное колесо от телеги, придерживаемое столбами на весу. Мой попутчик объясняет: – это герб провинции в натуральном виде, только ему еще расти и расти, а вон там, – я перевожу свой взгляд по указанному направлению и вижу большое дерево, с разрытыми корнями, держащее на себе колесо, расположенное точно перед большим зданием, окрашенным в красный цвет, – там настоящий герб. А в другой провинции, – продолжает лекцию мой гид, – совсем ленятся, у них колесо просто висит на дереве. Мы подъезжаем к Постоялому двору, и я вижу висящий над входом щит: «в червленом поле серебристое с корнями и зеленой листвой дерево, проросшее в центре золотого колеса».

      Хозяин заведения, охочий до новичков и удовлетворенный моей реакцией объясняет мне, что еще никто не смог повторить его зрячего призыва, а когда он покрасил фасад в красный цвет, все до одного приезжие стали его клиентами. Остальные обслуживают местных. Меня представляют, как писаря; я представляюсь, как геральдист – путешественник. Я сомневаюсь, что я первый слышу секреты держателя постоялого двора. Но вероятно я первый, кто по достоинству оценивает его труды. Места хватает всем, потому что он уже дважды достраивал этаж, чтобы сохранить пропорцию. А то, как ему однажды втайне от всех пришлось за ночь колесо поменять – предмет его особой гордости. За похвалу его находчивости, за признание нового метода в гербостроительстве я зарабатываю бесплатный обед и себе, и моему спутнику.

      По обеденной зале прошел слух, что тайные тропы, соединяющие одни Полпути с другими, открылись, и на этот раз здешний центр сошелся с тамошней закраиной. А бывает