– Вы готовы заказать?

      Перед ней возник официант в белой рубашке и темных тугих джинсах. Анна призналась, что еще не открывала меню, хотя уже добрых десять минут сидела за столом, погрузившись в собственные мысли.

      Должно быть, корсиканцу не понравилась эта напрасная трата времени, и он решил ей помочь.

      – Попробуйте рагу из дикого кабана. Ну или вот, – он уверенно ткнул в одно из названий, – тушеная телятина с оливками и полентой.

      – А есть у вас что-нибудь…

      – Полегче? Тортеллини с молодыми свекольными листьями подойдут?

      Он смотрел на нее так свирепо, что Анна не стала спорить и заказала эти самые тортеллини. Солнце уже садилось, и на какое-то мгновение все белые яхты, белые зонтики кафе и ресторанов, белый шпиль церковной колокольни окрасились в тот деликатный оттенок, который французы называют цветом «бëдер взволнованной нимфы». Вслед за этим в городе стало по южному темно. Вокруг загорелись огни, на набережную высыпало столько же людей, сколько в погожий день можно увидеть на городском пляже.

      – Комплимент от заведения, – официант пододвинул к ней тарелку с аппетитными круглыми пончиками, щедро посыпанными сахарной пудрой.

      – Точь-в-точь, как греческие «лукумадес», только у нас их подают с медом…

      – А вы гречанка? – темная бровь удивленно взлетела вверх.

      – Отчасти.

      Он покосился на нее с сомнением и выписал счет. В этот момент послышались разрозненные аккорды, а потом вдруг грянул энергичный джаз.

      – У вас тут прямо выездная сессия Парижского фестиваля, – улыбнулась Анна.

      Официант раздраженно передернул плечами и высыпал сдачу в керамическое блюдце. Сравнение Кальви с Парижем его явно оскорбило.

      – Это летний музыкальный праздник.