Последний костер. Андрей Томилов
Читать онлайн книгу.
деревня. Брошенные поля дурбенели, – зарастали всякой нечистью, покосы пойменные и вольные выпаса затягивались кустарником и кочкарем. Подгнивали и разваливались мосты на дорогах, когда-то связывающих деревню с миром.
Женя был с детства инвалидом, – правая рука была заметно короче левой, поэтому в армию не пошел, а сразу после школы с удовольствием надел на плечи охотничий рюкзак и старое, видавшее виды, ружье. Увечье не мешало таежной работе.
Отец часто прихварывал, к непогоде у него всегда болели фронтовые раны. Через два охотничьих сезона Женя остался один. Чему-то успел от отца научиться, что-то сам допетрил, докумекал, да и друзья были, – подсказывали.
Через несколько лет он уже стал заметным охотником. Не первым еще, но уже хорошо добывал. И пушнины сдавал прилично, да и мяса, – по десятку кабанов валил каждый сезон. Уважительно здоровались с ним пожилые охотники.
Любил свой участок парень, и летом, при любом удобном случае всегда туда наведывался. Благо что недалеко, – на моторке минут сорок езды. Протока тихая, в стороне от основного русла, всегда была с рыбой. Сети ставил прямо под окнами и, сидя за столом, чаевничая долгими летними вечерами, наблюдал, как дергаются поплава сетей, – радовался попадающей рыбке.
А ближе к осени, в конце августа – начале сентября, привозил сюда жену, – женщину тихую характером, но очень проворную на дело. Она и ягод наберет, и с орехом пособит, а главное, помогает в рыбалке запретной. В это время на икромет поднимается кета, и заготавливал её Женя прилично.
Бочки с рыбой и бочата с икрой перевозили домой ночью, выбирая более темную и падерную. Чтобы, не дай Бог, кто встретился и рассекретил. Это была глубокая Женина тайна. Посвящен в эту тайну был лишь старший брат. Это он помогал на своей машине вывозить рыбу и икру в Хабаровск и там сбывать. Правда, нужно отдать должное, Женя с братом делился щедро, даже излишне щедро, и никогда об этом не жалел.
Дом отцовский, как мог, поддерживал. Старый, конечно, дом, сыпался вовсю, но стоял еще. От других деревенских домов одни ямы остались, бурьяном поросшие. И украшением всего дома была печь, русская печь, со всеми положенными наворотами, – голбчик, приступочка, лавочка, лежанка и прочее. Она по праву занимала почти полдома.
Будучи на промысле, Женя протапливал ее, – иногда для того, чтобы хлеба постряпать, а чаще просто для тепла, для души. Затопит и сядет перед ней, смотрит на огонь, как завороженный, мог так сидеть долго, пока огонь совсем не уляжется, не спрячется в раскаленные угли. Свод печи становился светлым, отбеливался от жара, красивел.
Любил в такие вечера до одури напиться чаю со смородинником, да с лимонником и развалиться на теплой печке. Вот уж действительно, – благодать.
В вершине дальнего ключа построил Женя зимовье. Чтобы полнее участок обрабатывать. Зимовье ладное получилось, теплое, просторное, и вода круглый год рядом, а это немалая вещица в жизни таежной. Вроде бы все нормально, а вот не любил там ночевать. Вообще не любил