Медленнее, ниже, нежнее… Рассказы о мужчинах, людях и сексе. 100 Рожева
Читать онлайн книгу.
не работает, приходится освещаться светильниками. Миша провода кинул временно, делает все сам. Дверь тоже он поставил. Входной двери не было, представляешь!
– Вот эту, со львом?
– Ну да. Она наверху стояла, ее выломать не смогли. Миша разбирал два дня арабские шкворни наборные, забитые наглухо. А он, с поговорочками, «что один гомо сапиенс построил, то другой завсегда разрушить может», спокойно разобрал и вниз перенёс. Эта дверь в сезон дождей выдерживает град, параллельный земле со скоростью сто километров в час!
Ольга закинула ногу на ногу, качнув туфель на «танкетке» загорелой щиколоткой. Золотая пряжка туфли подкинула «зайчика» к кованой люстре под тёмным сводом потолка.
– А эта люстра? Новая? – проследила я за зайцем.
– Эта, кстати, здешняя! Не знаю, почему-то ее оставили. Но она все равно не работает. Ладно, ты будь как дома, я кофе сварю, – поднялась хозяйка.
– Тебе помочь?
– Нет, нет! У нас и кухни нет, закуток три метра. В таких домах не бывает кухни в русском понимании. Зато гостиная как спортзал, – расставила руки Ольга, шелохнув грудью крупные цветы платья.
Я обвела взглядом «спортзал» по траектории мяча. Ковры на полу из светлого камня, ленивые диваны, древние балки, сводчатый потолок, кованые решетки на высоких окнах, витая лестница наверх, рабочий стол с огромным монитором, неожиданные светильники, свет которых прокрадывается в арки, слегка пригнувшись, словно разыскивая того, кто прячется в фотопортретах на белых стенах.
Из аскетичной деревянной рамы смотрит добропорядочное лицо мужчины. Показное самоограничение в насильно уложенных волосах и срощенность бровей с избирателем. Политик. Рядом с ним женщина с жесткими складками возле поддутых губ, приоткрытых в искусственной, располагающей улыбке. Следом – пожилой араб в догматических религиозных морщинах, тюрбане и выражением лица: «Выламывать проводку из стен? Аллах упаси! Только если ему будет угодно!» Другие портреты так же говорили о людях больше, чем они сами хотели сказать о себе. Так снимает только хороший фотограф.
– Не скучаешь? – заглянула Ольга в аромате кофе.
– Нет. Работы твои смотрю. Ты мастер!
– Да, – улыбнулась она. – А сколько этот мастер пробивался! Одна! Никто не помогал! С мужем развелись, дочь школьница, денег нет. Бегала по редакциям, на ломаном английском, потом на таком же иврите чего-то объясняла, показывала работы, убеждала. Страшно вспоминать! Однажды, практически от безысходности, сняла сама себя голую в зеркало. Показала снимок. И с этого началось. Вдруг меня заметили… Минутку, я сейчас! Кофе по-арабски это целая история!
Ольга скрылась в арке, а я представила её, обнаженную, стоящую перед безысходным зеркалом в спальне. Она смотрит, как тени ложатся на изгибы ее тела, на обводы грудей с розовыми сосками, на мягкий живот с лункой пупка, на уголок паха, зажатый между стройных ног… берет фотоаппарат и снимает себя. И эта фотография разделяет ее жизнь на «до» и «после». «Кусок красной материи, пущенный на паруса,