Возьмем любое эпсилон. Повесть о маленьких детях и детях не очень маленьких. Наталья Юлина
Читать онлайн книгу.
по профессии, приучила меня интересоваться любыми живыми существами. В первый же год знакомства с прудом я поплыла и сразу поняла, что родилась, если не рыбкой, то пиявкой.
Так я вписывалась в природу, но не без проколов, в самом деле, что можно ждать от первоклассницы, прозябавшей всю свою убогую жизнь в каменных джунглях: я боялась насекомых, всех, но особенно летающих. Однажды мы пошли с мамой на колодец, большое ведро на большой скорости мама спустила и разрешила мне с середины подъема самой вращать ручку ворота. Несколько раз я повернула ручку, гордая своей немыслимой силой, и тут заметила зависшую над головой осу. Я отпустила ручку – до воды ли тут, когда бесшумный неземной оборотень выбирает на мне место, чтобы причинить смерть, – и присела. Ворот под тяжестью полного ведра начал бешено разворачиваться, а ручка бить меня по голове. Мама схватила свою зреющую тупицу, принесла домой и положила в темной комнате с холодным компрессом на голове, запретив шевелиться пару дней. Но никаких признаков сотрясения не было, хотя, возможно, тайные изменения и случились, зато этот случай я вспомнила в девятом классе на уроке войны и мира. Учитель, маленький мужичек с хохолком, спросил меня, какие бывают средства тушения пожара. Я хотела сказать «ведро», но показалось, что это – чересчур скудное средство, и я выпалила: «ведро-автомат». Хохолок пришел в ярость и, чтобы уничтожить меня морально, молвил: «У вас такая крепкая голова, что если вы сейчас выпрыгнете с четвертого этажа, станете только умнее». Я не последовала совету учителя, видимо действительно, голова была крепкой, но вспомнила случай с колодцем.
гармонист Тимофей
Итак, я благополучно росла, вот мне уже девять, и меня берут с собой, когда субботними вечерами все вместе идут на «пятачок». В конце деревни местная молодежь собирается, становится в круг, играет гармошка, поют частушки, пляшут. Яркие платья, красивое высокое место деревенской улицы перед спуском с горы – всё праздник. Моя неумная память не оставила и следа филологических chefs-d`oeuvre`ов. Но возможно, подсознание сложило кое-что в копилочку: « Я двоюсь, двоюсь, двоюсь, а потом не склеиваюсь. Одного любить боюсь, а двоих осмеливаюсь», через много лет, когда я стала взрослой, моим деревенским подругам нравилось.
На «пятачке» играл на гармошке наш хозяин Тимофей. Он ходил всегда в кепке, потому, что был ранен в голову, и прямо на его макушке под кожей шевелился мозг. Жена Тоня часто не пускала в дом припозднившегося мужа, не сильно уважая немощного инвалида, и нередко Тимофей неясно маячил на хозяйском крыльце сквозь утренний туман. Днем, часам к двум высыпался, приходил к нам, садился на крыльце и разговоры заводил:
«Вы видели на том берегу пруда церковь. Так там усадьба стояла раньше, и жил помещик по фамилии Богданович. Вот про его деда мужики рассказывали, что жил тот совсем один, только кот, петух и Богданович. Кот на солнце грелся, голенастый петух красиво ходил, а Богданович их кормил и любил смотреть, как Кот раскинулся