Мне снится дождь. Ольга Витальевна Манскова
Читать онлайн книгу.
не было никого. Ни машин, ни людей. Искусственные ёлки и каштаны казались в это время суток ещё более неестественными. В глаза резко ударила, вынырнув из-за угла, подвижная реклама женских колготок и прокладок. Потом рядом неожиданно включили еще одни шоры. Они показывали набегающую волну. От неожиданности Иоганн вскрикнул и споткнулся о выломанную плитку тротуара.
– Осторожней! Комп разобьешь, – сказал ему Шнобель.
Центральная улица Новочеркасского района была преодолена, и вновь пошли темные боковые улочки. Где-то над ними, в единственной в этом районе прозрачной надземной линии, пронесся поезд метро.
И снова – шаткие заборы, кошки и незжи. Подворотни, пропитанные мочой, куски шлакоблоков, какой-то битой развалины, бесчисленное количество труб, проходящих по поверхности и закатанных жустером, похабные пьяные голоса из открытых настежь дверей и окон.
Затем показалась Соборная площадь, покрытая кусками имитации каменной мостовой, с заплатками плитки, асфальта, пластика… Высокотехнологичная пласторганика застывала почти мгновенно, но всё же, странным образом, даже она несла на себе отпечатки кошачьих лапок.
Соборная площадь была освещена, и сочетала в себе комплекс весьма странного набора памятников: последовательно представали Платов, Мусоргский, Ермак, какой-то президент и большой голубь.
«Голубь, вроде бы, символизирует примирение. Не помню, кого с кем», – вспомнил Кролас.
Каждый памятник еще давно был запакован в прозрачный стеклопластовый купол: на случай кислотного потока.
Кроме того, на площади стоял обветшавший и полуразрушенный Собор. Известный тем, что крест периодически срывало ветром, о чем по району всякий раз ползли слухи, что это, мол, не случайно, а провозвестник беды. Купол Собора был выкрашен простой зеленой краской; а над ним, в полнеба, развевалось голографическое изображение распятого Христа… Особенно оно впечатляло именно ночью, когда сквозь изображение просвечивали звезды. Христос был бедный, измученный и одинокий. И невесело взирал на площадь. Оттуда, сверху…
– Нам надо проникнуть внутрь Собора, – сказал Генрих.
Замшелые, полуразрушенные его ступени зарастали травой. Дверь, некогда массивная, сильно обветшала и покосилась. Соборные часы над дверью застыли на полтретьего. На ступенях спало несколько незжей. Нигде не было признаков внутренней жизни. Здание казалось заброшенным.
Кроласу не хотелось открывать главный вход Собора журналистской отмычкой. Это казалось ему святотатством, и вначале он решил испробовать другие способы проникновения. Он, а следом за ним, и остальные, начали обходить Собор. И вскоре обнаружили по другую сторону небольшую дверцу, ведущую в подвальное помещение. Над ней горела свеча.
Иоганн подошёл к этой незаметной двери и подергал. Она оказалась не заперта.
И вскоре Генрих, Иоганн и Шнобель спускались вниз по ступеням старой лестницы. Она быстро закончилась и привела их в довольно обширное помещение с низко нависающим потолком. Здесь некоторые из