Собрание сочинений. Том 5. Черногория и славянские земли. Четыре месяца в Черногории.. Е. П. Ковалевский
Читать онлайн книгу.
роль со времени выхода из-под отчего крова до заключения брака. В течение этого времени двое дружек, мужеского пола, не покидают ее ни на минуту: они мучители и благодетели ее; для нее припрятывают они тайком, за обедом, несколько лакомых кусков, потому что здесь почитается величайшим бесчестием для невесты, если кто увидит, что она изволит кушать; бедная не смеет сесть и, усталая, голодная, мучимая другими потребностями, она не имеет покоя даже ночью; неотлучные ее дружки разделяют с ней девичье ложе! – Этот странный обряд ведет иногда, хотя очень редко, к преступлению. Правда, дружки большей частью избираются из родственников, но с тем вместе из молодых и не женатых; правда и то, что они почитаются родными братьями невесты во все время своей службы при ней, и преступление, совершенное ими, наказывается как бы оно было сделано родными братьями; но к чему эти искушения природе человеческой, столь сильной в своих началах, столь слабой в последствиях.
Между тем, мои ученые коллекции росли и затрудняли наши переходы, а запасы для жизни материальной все более оскудевали; надо было обновить последние и отправить в Россию первые[14]. Это заставило меня идти прямо в Катаро, как не ужасала мысль вторичного перехода из Катаро в Цетин.
Глава VI
Австрийская граница
16(28) июня.
От Глухой-то начали мы подыматься вверх, и едва достигли вершин кряжа, отделяющего поморье, предстало нам, во всей величавой красе своей, беспредельное и безмятежное, море Адриатическое. – В нескольких шагах от нас, на площадке, едва имевшей около десятка квадратных саженей, возвышалось правильное, каменное здание, и перед ним училось несколько человек солдат, во всей амуниции. Какой переход! В лице вахмистра, который стоял передо мной, вытянувшись в струнку, с руками, опущенными по швам, мне представилась образованная Европа!
– Это наша земля, – шепнул мне сердарь Цернички, сурово указывая на площадку, где теснились австрийские солдаты, вдоль казармы, окруженной голыми утесами и стремнинами.
«Есть о чем жалеть», – подумал я.
– Говорил я вам, что немецкая казарма стоит на нашей земле, – возразил опять сердарь, когда мы достигли до полусклона горы, – только отсюда начинаются австрийские владения; вот и крест, что пишется во всех бумагах, где речь идет о наших границах; его иссек Черноевич, когда размежевывал свои земли с Венецианской Республикой; этот крест признала и Франция во время владычества своего в Боке, признала и Австрия рубежом Черногории, да и как не согласиться в его древности; поглядите на него: совсем расплылся на камне. – Действительно, видно было, что время давно трудится над уничтожением этого свидетеля славных дел Черноевича, но крест, глубоко иссеченный на обломке утеса, боролся с временем и еще сохранил ясно свое изображение. Я, не колеблясь, изъяснил мнение свое о старости этого креста, вовсе, однако, не касаясь вопроса, кем и для чего он был иссечен,
См. Справку в Приложении к настоящему тому. –