.
Читать онлайн книгу.
на нее, часто жгут, да нередко обжигают усы; случалось им сбивать пушками крышу, случалось разбивать об стену лбы; и в тот раз, когда Кара-Махмут был с ними, они начали с моей кучи, и расшиблись об нее; кинулись в ту сторону, где вон башня стоит, и оттуда погнали наших; слышишь ли, черногорцев собралось только 4.000, а с Кара-Махмутом было 20.000. Сам паша, во всю битву, сидел у церкви, что внизу: там был он и ранен, а все еще сидел и не выпускал чубука из уст, такой лютой! На горе стоял наш святопочивший владыка, лицом к лицу против паши, только с пятьюдесятью старшинами; он ни на шаг не подавался назад, и всякий раз когда гнали наших, возвращал их, больше грозою, чем милостью; и то сказать, где услышишь тихое слово в пылу битвы; а так свистнет пуля, так невольно послушаешься.
Поп мало-помалу воспламенялся. – Жарко было. Кучи еще были заодно с турками, да и Пипери некрепко держались нас; мы столько же боялись своих, сколько и врагов. Три раза турки занимали деревню, были на пистолетный выстрел от владыки, и всякий раз мы сбрасывали их вниз; тут в последний раз закипела сеча; наши и турки смешались, не узнавали своих, резались ятаганами, некогда было вынуть и ятагана, душили один другого, били камнями; иному, в этот день, удалось отрезать до шести турецких голов… Вот здесь пал брат мой, а здесь Петро: он было вцепился зубами в шею турку, чтоб перегрызть ее, и открутить голову, да пуля подоспела к Петру, прямо в висок; мы выручили его голову от турок; здесь погиб поп Михаил, а здесь Жюро Пипер: под ним было пять турок. На этом самом месте Савва Петровит отрезал аге, Мустафе Алиеву, голову. Видно святопочившему Василию угодно было показать чудо. Вот как это было: в пылу сечи Савва очутился в самой толпе турок; платье его было почти такое же, как у других турецких славян, лицом он также от них не отличался; да, впрочем, у всех нас не было видно лица; так мудрено ли, что его никто не узнал, и он на выбор сшибал турок ружьем или пистолетом; Савва уже отрезал восемь голов, как вдруг встретился с агой, и они стали друг против друга, как заколдованные. – «Ты, – сказал Савва, – Мустафа Алиев, что поклялся паше привести живого, или принести голову моего брата, владыки Петра».
– «Я! – отвечал он; – а ты ли Савва Петровит?» – «Я». – После рассказывал Савва, что пистолет его был заряжен, но ему никак не пришло на мысль выстрелить в агу: он стоял словно перед змеем, в пасть которого, говорят, сама молится добыча. – Чтобы пояснить эту сцену, списанную мной почти буквально со слов попа, должно заметить, что ага был Голиаф Албании; его огромный рост, зверская наружность и отчаянная храбрость наводили невольный ужас на тех, кто встречался с ним в битве; прибавьте к этому, что он уже досчитывал девятый десяток отрезанных им христианских голов, и вы можете вообразить изумление, если не ужас, Саввы так внезапно очутившегося перед ним. Турецкий Голиаф спешил воспользоваться минутой самозабвения своего врага, которого он знал, следовательно не мог презирать; он схватил его за грудь и, подняв высоко на воздух, хотел ринуть о камень, но Савва уже опомнился;