Прозрачный экран. Андрей И
Читать онлайн книгу.
был эпизод, когда я дрался с женщиной. Само по себе не очень приятно, но кино есть кино. Я как-то сразу отнесся к ней как к молодой женщине, и даже на репетиции у меня рука не поднималась нанести хоть какой-то удар.
Но она очень быстро вывела меня из ситуации пассивности. Первый же ее удар пришелся с правой стороны челюсти (она была левшой). Несмотря на кино она почему-то ударила «в контакте». Прямой удар любой человек не может выдержать нормально. Это был единственный случай, когда от женщины я ушел в «нокдаун».
Но следующий эпизод был гораздо труднее для съемок. По сценарию она должна была ударить меня так, чтобы я отлетел на 2 метра к стене и при падении сломал стул. Стул постановщиками заранее был подпилен, но в этом и заключается главное: никто не знает, каким образом эти деревяшки сломаются.
В первом же дубле он сломался так, что я похолодел: пропиленный кусок ножки стула выехал в десяти сантиметрах от моего бока.
Съемки в кино в девяностых годах были по-настоящему экстремальными.
КРОВЬ НА СЪЕМОЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ
Когда человек слышит слово «трюк», у него сразу возникает ассоциация «кровь». Так современный мир выстроил нашу психику, где фантазии больше, чем милосердия. Кровь на съемочной площадке – редкий случай. Но когда это случается, люди перестают быть гримерами, художниками, актерами… Кто-то впадает в ступор, у кого-то начинается истерика. Но в таких случаях я больше уважаю именно этих плачущих и кричащих от ужаса людей, потому что большинство смотрит на настоящую страшную кровь как на бутафорию. Кино не просто сломало их мировосприятие, оно сделало их монстрами, на которых не действует боль другого человека.
Кино – это страшная вещь!
УНИЧТОЖИТЬ ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ
Любители сериала «Боец» наверняка помнят жутковатое начало этого криминального повествования, когда от энергии огненного взрыва улетает человек. Могу заверить, что это не компьютерная графика. Человек действительно улетел более, чем на десять метров. Раскрою вам тайну того, как это снималось.
Примерно над серединой предполагаемой траектории полета этого человека нависала стрела крана. Но это был особый кран. Вместо обычного многожгутового троса с мощным крюком здесь был тонкий, но прочный тросик. Он заканчивался над кабиной крановщика не обмазанными маслом блоками намотки, стандартными для всех кранов – там была установлена сложная система нескольких жгутов толстой резины (примерно такую используют на «тарзанках»). Система была заряжена, жгуты натянуты. А тросик был зацеплен за альпинистскую «беседку», систему капроновых ремней, которые были укреплены под одеждой человека, готовящегося к «полету». Он стоял спиной к траектории движения, лицом к взрыву.
На месте крановщика сидел каскадер-постановщик. В нужный момент он отпускал блокировку жгутов. Через блок этот рывок передавался на тросик. И человек, увлекаемый импульсом всей этой системы, действительно летел вдоль земли на достаточное расстояние.