На утро я проснулся в чужой постели. Теплой, прекрасной, почти такой же родной как объятия матери. Скрутился в клубок, погладил женскую руку, лежавшую рядом со мной, и в ту же секунду почувствовал невыносимую боль в голове.

      Похмелье.

      Лучше б я умер в тот момент и больше никогда не ощущал его. Зубы стучали, по телу пробежалась волна сокращений и судорог, во рту воцарилась засуха. Причмокнув несколько раз в бессильной попытке выдавить хоть капельку слюны, я все же вытянулся и попытался встать.

      Женщина рядом коснулась меня ногой.

      – Ты куда? – послышался знакомый голос и женщина с растрепанными волосами приподнялась на кровати.

      Этот вопрос мог быть таким же обычным как миллионы до него, если бы не одно но… В самый первый момент я даже не осознал, что сейчас произошло и как на это вообще нужно реагировать. Просто не было сил полностью сконцентрироваться. Однако уже через пару секунд, приняв вертикальное положение и схватившись обеими руками за голову, я понял почему столь обыденный вопрос вызвал у меня такое смятение.

      Голос.

      Проблема была в нем, ведь он совершенно не походил на тот, который вчера заколдовал меня и погрузил в сладкий дурман подчинения.

      – Тебе плохо?

      Я повернулся и едва смог разобрать лежавшую обнаженную женщину на второй половине кровати, медленно подтягивавшей к себе на грудь спадавшее одеяло. Она была вся растрепана. Волосы опускались на лицо, щеки, плечи. За шторой плотных каштановых прядей, витиеватым дождем падавших на глаза, просматривались красивые зрачки.

      – Мне нужно выйти, – еле выдавил из себя я, – Где у тебя туалет?

      Она указала на дверь.

      – Вторая дверь на право.

      Ноги дрожали от слабости. Выйдя в назначенном направлении и пройдя по длинному коридору десяток шагов, уперся в туалет. Там то все и свершилось. Быстро. Неприятно. С мерзким запахом и резкими толчками в желудке, выбрасывавших наружу все самое отвратное и ядовитое, что еще находилось внутри меня. Клянусь я был похож в такие моменты на умирающего зверя, воткнувшегося головой в белый унитаз и рычавшего как самец во время спаривания.

      Уже выйдя оттуда и вернувшись в спальню, где все напоминало о бурной ночи, к собственному удивлению и смеху женщины, увидел, что стою перед ней голый.

      – Ну давай, – сквозь улыбку и смех проговорила она, – полезай обратно в постель.

      Я рухнул к ней без сил, закрывая все это время рот рукой, чтобы неприятный запах не вырвался наружу. Голова болела как под ударами молота. Любое мало-мальское движение отзывалось в ней страшной болью и треском, будто черепная коробка раскалывалась на части.

      Она прижалась ко мне.

      – Поверить не могу, что все так случилось. Я ждала, что ты позвонишь раньше, сразу как ушел из банка, но, когда вечером ты набрал мне и, едва шевеля языком сказал, что хочешь видеть меня, я помчалась к тебе на всех парах.

      – Я звонил тебе? –