От первого лица. Виталий Коротич
Читать онлайн книгу.
сводиться через журнал; в общем, я пригласил его и попрощался. После «Огонька» он приживался еще во многих местах, написал книжки. Но я никогда не жалел о расставании – деловых людей я мог брать каких угодно, у них служебные функции, но журналистов хотелось брать только тех, на кого бы я смог положиться. По этой же причине мы расстались с репортером Феликсом Медведевым, пронырливым, но очень уж торопливым. Такие когда-то писали о кошке, спасенной из пожара, или о пьянице, оказавшемся под пролеткой. В новом «Огоньке» места им не было…
Одного человека Гущин привел с собой, это был Валентин Юмашев, ельцинский друг дома и способный журналист. Собственно, журналистом он был по призванию, потому что диплом о соответствующем образовании так и не сумел получить. Он учился на очном, заочном и всех, какие бывают, вариантах факультета журналистики, но так и не довел учение до стадии защиты диплома. Ну что же – практик так практик. Тем более что Юмашев получил в подчинение отдел писем и сделал его отлично работающим подразделением журнала. Шутка ли, в «Огонек» приходило до тысячи писем в день, и разобраться с ними бывало вовсе не просто. Более двадцати женщин пыхтели над конвертами день и ночь. Позже выяснилось, что не только они. Но это уже другая история.
Собственно говоря, обо всем я узнал не с самого начала, а, так сказать, начиная с итогов. По приглашению какого-то французского журнала я оказался в Париже и зашел в издательство «Галимар». Обсудил там собственные писательские мечтания, собрался уходить, но в это время пришли из бухгалтерии и сказали мне, чтобы я передал Гущину с Юмашевым: гонорар уже переведен в Москву. Я ничего не понял. Юмашев писал немного, а Гущин вообще ничего не писал, кроме протоколов на партсобраниях и докладных записок, – какой гонорар? Тогда мне показали книгу, составленную из писем. Гущин с Юмашевым, оказывается, провернули целый бизнес, создавая и продавая зарубежным издателям книги читательских писем в «Огонек». Идея была вовсе не плохой, и, когда я спросил в Москве у своего зама, почему она осуществляется втихаря, тот ответил, что как-то не удавалось поговорить со мной, но следующие издания они запланировали выпустить с моим предисловием. В «Галимаре», мол, был пробный камень – сами не ведали, как получится. Ну ладно, тогда я сказал, что из Парижа им переведены гонорары, Гущин с Юмашевым испугались, ринувшись на их поиск, что во все времена в Москве было делом почти бессмысленным. Позже Гущин пришел ко мне в кабинет и заговорил о сокровенном: что деньги надо делать, время сейчас такое. Он показал мне кредитную карточку лондонского банка (в то время великую редкость в Москве, Гущин звал этот банк «Барклай») и сказал, что может устроить такую же для меня. В Лондоне, мол, у него уже есть зарегистрированное дело. Так у меня с заместителем получился едва ли не единственный разговор «о личном». Неудачная попытка, потому что я, естественно, удивился, что в журнале ничего о делах и счетах не знают, и сообразил, что мне предлагают вступить в долю с партнерами посерьезнее,