В спальню вошел мужчина с мечом и слабо горящей свечой. Ветер едва колыхал шерстяные шторы и нежный балдахин. Настил из бамбука совсем не скрипел под ногами пришедшего.

      – Сэр, вы спите?

      Никто не ответил.

      Из ножен, шипя как змея, медленно вылез фальшион. Этот меч, предназначенный только для рубки, был не слишком длинным, но очень опасным – таким рубят головы. Но в руках этого человека меч может лишь вернуться в ножны.

      Слуга легонько тронул начальника стражи. Ткнул чуть сильнее. Заволновался и сказал:

      – Просыпайтесь. Сир Джеймс, просыпайтесь.

      – Ухм, – послышалось недовольное ворчание под мягкими простынями.

      – Вы просили меня разбудить, сир Джеймс, и я не отстану. Вставайте! – потребовал слуга, боясь поднять и жену.

      – О, боги…

      – Именно с ними сим утром вы должны встретиться. Вставайте, сир Джеймс, скорее.

      – Да, пора, – поднялся мужчина. Он недовольно взглянул в сторону супруги – увидев, что та спит, улыбнулся. Потом взглянул на меч. – О, Черная Кровь.

      – Да, сир. Кузнец наточил как следует. Я это проверил. Лично, – доложил слуга.

      – Угу. Принеси-ка умыться, – зевнул Джеймс. Через пару зевков ушат с водой стоял на дубовом столе. – А меч, – Джеймс уже успел налюбоваться Черной Кровью, – вернешь, когда я начну одеваться.

      – Да, сир.

      Зачерпнув холодной воды, Джеймс обрушил ладони на лицо.

      – Бррр.

      Преодолев коридор, парень очутился в зале. На огромном длинном столе расположились тарелка с кашей и говядиной, кружка пива и ломоть хлеба. Но хлеб не ржаной, и даже не пшеничный, а дилийский. Зеленый, как и глаза Джеймса, хлеб еще никогда не лежал на тарелке перед начальником стражи Божьего Города.

      – Ну и что это такое?

      Вернулся тот же слуга.

      – Хлеб, сир.

      – Я вижу. Почему он зеленый?

      – Простите, сир, только боги могут сказать, почему он зеленый. Я не знаю, почему он именно такого цвета. Может быть…

      – Я знаю, что хлеб может быть зеленым. Но почему я должен есть его? Я же говорил, ведь говорил, что не ем такой. Кто виноват?

      – Никто, сир.

      – Как никто? Сколько раз я говорил, что не стану есть зеленый хлеб?

      – Ни одного раза… нашему новому повару.

      – А что стало со старым?

      – Убили в подворотне.

      – Хм… ну ладно. Передай новичку, чтобы больше такого, – показал на хлеб Джеймс, – не было. А этот можешь сам съесть.

      Слуга, кивая, улыбнулся, разломил буханку надвое и спрятал в карманы.

      Джеймс угрюмо посмотрел на кашу и пригубил напиток. День только начался, а уже такие неприятные ситуации. И что же будет дальше? А ведь день обещал быть тяжелым.

      Но он, конечно же, справится со всем. Джеймс встретил двадцать зим, вырос почти до шести футов, был стройным, сильным, а главное – умным. Ну, разве может быть глупым тот человек, которому боги уделяют так много внимания?

      – Странно это все… я слышал, что наши любимые новые боги заставили сира Эскеля приютить неизвестно откуда появившегося мальчишку, – начал повар. Многие говорили, что мать Джеймса – жалкая шлюшка, которая не сумела или не захотела нянчиться с отпрыском, отчего и отнесла его на порог одного рыцаря. – И эти же боги, стоило бывшему и, к несчастью, не имеющего сына начальнику стражи умереть, тут же сказали графу, чтобы Джеймс занял появившиеся место. И при этом он отказывается снедать хлеб, который они нам даровали!

      – Меньше болтай, но больше слушай: чтоб больше такого не было, – слуга взял поднос с хлебом. – Но, если тебе так интересно… – слуге хотелось подольше побыть на кухне. Тут было жарко, полненькие, но симпатичные по меркам слуги поварихи резали дорогие и аппетитные овощи и мясо, а прекрасные запахи залетали в ноздри. – Джеймсу не нравится вид зеленого хлеба. Он говорил, раз у него такой… слово противное… ага, неестественный вид, значит, тот невкусный.

      – Неужели? И поэтому он отказывается от дара богов? – искренне удивился повар.

      – У всех же вкусы разные. Да и черт с ними, я пошел.

      Джеймс возил ложкой в овсянке. С утра не особо хотелось есть. Проснувшись, вообще ничего не хотелось делать. Разве что видеть приятные сны…

      – Угу, – сказал Джеймс, когда в его руках оказался хлеб. Пока он ел, причем медленно и без настроения, на ум пришел вопрос: – А как там стража?

      – Боб умер из-за жуткой раны.

      – Правда? А как же Глаз Божий?

      – Рана была слишком ужасной.

      – Ясно. Бедняга Боб… – помрачнел Джеймс.

      – А вот Аскел погиб из-за оспы, сир.

      – О, ужас! Но ведь есть лекарства богов? Когда они утратили свою целебную силу?

      – Тогда же, когда и высокую