Пасха – Воскресение Христово. Антология святоотеческих проповедей. Антология
Читать онлайн книгу.
своей женской природе слабее Адама и потому легче поддалась искушению; однако вина за прародительский грех целиком лежит и на Адаме, ибо он «забыл данную ему заповедь» и, так же как Ева, оказался «побежден горьким вкушением» запретного плода.
Именно с этой минуты в мире и появилась смерть.
По убеждению святителя Иоанна Златоуста, а также святителя Григория Богослова, смерть стала для человека одновременно и наказанием, и неким, как это ни парадоксально прозвучит, Божиим даром. Разумеется, смерть не естественна ни для кого. Она – нарушение «нормального» строя существования всего мироздания, и прежде всего – естественного бытия человека. Она лежит тяжелым проклятием на людском роде. Ведь человек предназначен самим Божественным замыслом отнюдь не к смерти, но к бессмертию. И все же, по словам святителя Иоанна Златоуста, прозвучавшим в его «31-й гомилии на Евангелие от Матфея», «смерть – благодеяние» Божие человеку. Почему же это так? Парадокс объясняет святитель Григорий Богослов: благодаря появлению в людском существовании смерти, человек даже «и здесь приобретает нечто» положительное; ведь «смерть» подается ему Самим Богом «именно… в пресечение греха, чтобы зло не стало бессмертным. Таким образом, само наказание делается человеколюбием, ибо [только] так, в чем я уверен, Бог и наказывает».
Что имеет в виду святитель Григорий? Человек, по учению Церкви, может грешить (точно так же, как способен и каяться) лишь пока жив. Ведь грех (как и раскаяние) всегда затрагивает человека в его целокупности – действуя и в теле, и в душе и изменяя их параллельно, одновременно. После смерти – с расторжением физической и духовной природ умершего, с разрушением его тела – целостность личности нарушается. При этом люди, конечно же, по-прежнему обладают личным самосознанием, неумирающим личным началом. Однако в миг смерти в них происходит раскол единого духовно-физического существа, разделение их природы на «составы», – раскол, отнимающий прежде доступную для «целостного» человека способность грешить. Именно поэтому – отныне и до ожидаемого Церковью всеобщего воскресения из мертвых, до дня Страшного Суда, – он вдруг оказывается («благодаря» смерти) свободен от властвующей над ним непреодолимой тяги ко греху, от греховной болезни, что прежде владела всем его естеством. Таким образом, попуская существование физической смерти, Господь спасает человека от иной, куда большей, опасности: избавляет от духовной гибели, смерти души.
Именно таково святоотеческое понимание смерти. С одной стороны, она – наказание, проклятие, неестественное для человеческой природы состояние расколотости тела и души. Потому преподобный Иоанн Дамаскин в «Слове на святую Великую Субботу» с печалью говорит о власти смерти, под которую подпал человеческий род после грехопадения Адама: «теперь грех начинает владычествовать, порабощает меня, несчастного, производит во мне всякого рода зло и… предает смерти». А с другой стороны, она, по выражению святителя Кирилла Александрийского, «человеколюбивое