Папа начал уже проваливаться в сон, когда что-то тяжело и одиночно ударило по подоконнику. Затем кто-то постучал в стекло невидимым пальцем: раз-два-три. Это было сигналом, потому что уже через мгновение все вдруг забарабанило, загудело. Хлынул дождь, такой сильный, словно кто-то приподнял море и, устав держать, отпустил его.

      Временами звуки дождя затихали и грохотал гром. Удары молний и гром почти совпадали. Огромный электрический кнут стегал город. Вот он ударил в крышу подстанции, вот в парк у моря, вот тремя близкими ударами прошелся по набережной. Затем край электрического кнута высоко вскинулся, грозно выгнулся, томительно застыл – и совсем близко что-то оглушительно треснуло. Окна осветились потусторонним светом. Подпрыгнула на столе посуда. Сам собой открылся холодильник. Заплакала, проснувшись, и сразу же заснула Рита. Папа понял, что молния ударила в здание музея.

      Постепенно молнии стали затихать, и остался один дождь. Он лил, лил, лил, лил, не ведая ни остановки, ни передышки. Папа заснул, и звуки дождя вплетались в его сон. Папе снилось, будто город затопило и дом плывет. И покачивается, и выплывает из города, и плывет куда-то дальше, и они отталкиваются длинным шестом, чтобы их не унесло в море. Потом и дом куда-то исчез и остался лишь плот. И на этом плоту кроме детей были еще и собаки. Вилли и Ричард оглушительно лаяли, боясь спрыгнуть в воду. В этот момент по крыше словно дятел клювом застучал, и папа сквозь сон подумал, что странный какой-то гром.

      – Мне стра-а-а-а-ашно! – сказал кто-то на ухо папе.

      Папа привстал. В его руку вцепился испуганный Костя. Вилли и Ричард носились по кухне и лаяли, вскидывая морды к потолку. За окном только начинало рассветать. Дождь больше не лил, и дом не плыл и не раскачивался. «Сел на мель», – подумал папа.

      – Я слышал! По крыше кто-то ходил! – пискнул Костя.

      – Это гром, – сказал папа и, упав головой на подушку, мгновенно уснул.

      На этот раз ему ничего уже не снилось. Спал он долго и проснулся от пения птиц. Пение было назойливым и повторяющимся:

      – Пилик-пик-пик! Пилик-пик-пик! Пик-пик-пилик!

      Казалось, птички сидят на голове и долбят маленькими клювиками по барабанной перепонке. Некоторое время папа Гаврилов сквозь сон умилялся, что вот птички проснулись после дождя и радуются выползшим на асфальт червячкам. Но тут птички начали кричать человеческими голосами, стучать по закрытой калитке, и папа сообразил, что птички на самом деле были электрическим звонком в дверь.

      Папа закутался в одеяло и, шлепая босыми ногами, отправился открывать. Звонок продолжал надрываться. Звуки растягивались. Птичка хрипела простуженным басом. Должно быть, у нее садилась батарейка. Еще не дотянувшись до замка,

---

Скачать книгу