Удивленный Христом. Мое путешествие из иудаизма в православие. протоиерей Джеймс Бернстайн
Читать онлайн книгу.
коллекцию. Отец принимал старые серебряные доллары, двух-, трех- и пятицентовые монеты, старые «четвертаки» и полтинники. Попалась даже как-то пятидесятицентовая монета из серебра 1838 года выпуска в прекрасном состоянии.
Третья волна посетителей накатывала вечером, по дороге с работы домой. Они часто покупали вечерний номер Daily News, а также таблетки от изжоги. У нас было их несколько видов.
Некоторые семьи приезжали в нашу лавку после обеда, чтобы насладиться известными на всю округу десертами – разными видами мороженого, в том числе с бананом, и молочными коктейлями.
Большой популярностью пользовались пиво, эль и итальянские газированные лимонады с разным вкусом. Нередко покупатели заказывали мороженое со щедрой порцией домашних взбитых сливок. Их выдавливали из большого мягкого и гибкого тюбика.
Отец моего друга Луи тоже часто заглядывал, чтобы передохнуть и выкурить сухую, туго скрученную итальянскую сигару. Предварительно он ее тщательнейшим образом осматривал – на ней не должно было быть ни единой трещинки.
Звуки города
Уличный шум служил постоянным фоном моей нью-йоркской жизни. Он состоял из стука отбойных молотков и гудения генераторов, к которым были подключены бесконечно вращающиеся бетономешалки. По многу раз на дню повторялся оглушительный вой пожарных и полицейских сирен. Ежедневно около полудня проверялась работа тревожной сигнализации, которая должна была оповестить население в случае ядерной угрозы. Сначала она давала несколько пронзительных гудков на высоких частотах, а затем начиналось долгое монотонное завывание. По ночам в окрестных кварталах время от времени слышались пулеметные очереди – это криминальные группировки или отдельные преступные элементы выходили на разборки. Помню, что мелодичный звон, раздававшийся по воскресеньям с колокольни местной католической церкви, всегда казался мне приятным контрастом повседневному звуковому хаосу.
Но наиболее характерным звуком, сопровождавшим меня всю юность, был скрежет поездов наземной линии метро. Поезда резко тормозили в нескольких метрах от нас, на станции Элдертс-Лейн. Многотонный состав всем своим весом наваливался на стальные колеса, вжимавшиеся в металлические рельсы. Звук, получавшийся при этом, плюс визг тормозов страшно резали уши. Это была своеобразная нью-йоркская музыка, которая повторялась каждые полчаса круглые сутки все триста шестьдесят пять дней в году в течение двадцати пяти лет моей жизни в этом городе. Может, из-за этого у меня еще в юности обнаружилась тридцатипроцентная потеря слуха? Увы, проблемы со слухом не мешали мне по ночам просыпаться от страшных ругательств и богохульств, которыми разражались наши «добрые соседи».
Много лет спустя, когда я переехал в тихий пригород на Западном побережье, мне было сложно засыпать в полной тишине. Несколько месяцев ушло на то, чтобы адаптироваться к новой среде, и поначалу приходилось каждую ночь включать радио – без него