.
Читать онлайн книгу.
Но это на взгляд метафизика и логоцентриста. Парадокс исчезает, если мы поймём, что письмо в данном случае не буквенное и не текстовое, а следовательно «не для книги». Оно «после книги», на основе постлогоцентристского алфавита из следов и пропусков, графическим выражением которого являются 1, 0 и их повторение в разных комбинациях, а техническое название – бит. Это дигитальное письмо-матезис, посредством которого воспроизводится и передаётся, «коммуницируется» информация, однако уже не посредством слова и не непосредственно человеком, а машиной. Отныне сначала языковое, а потом и любое мышление рассматривается как род писания: Thinking as a Kind of Writing. Это компьютерный текстуализм, письмо как «субстанция», «материя», «природа» мира информационно-компьютерных технологий. «Конец книги и начало компьютера», «конец логоса и начало матезиса, «конец дискурса и начало программирования», «конец слова и начало цифры», «конец чтения и начало исчисления», «конец Гутенберга и начало Интернет» – так разрешается мнимый парадокс Ж. Деррида.
Позволим себе большую цитату из этого, оформленного парадоксами и отвлекающими от понимания опасной сути дела смыслами, текста, поскольку она очень многое вполне ясно – нечастый случай – объясняет. «Этот анклав (речь идет о математике – В. К.) – такое место, в котором практика научного языка изнутри и всё глубже оспаривает сам идеал фонетического письма, и скрытую за ним метафизику (метафизику как таковую), и, в частности философскую идею эпистемы, а также идею истории, глубинно с ней связанную… Однако и за рамками теоретической математики развитие информационных практик намного расширяет возможности «сообщения»: оно перестает быть «письменным» переводом с какого-то языка, переносом означаемого, которое в целости и сохранности вполне могло быть передано устно. Одновременно с этим всё шире распространяется звукозапись и другие средства сохранения устного языка и его функционирования в отсутствии говорящего (курсив мой – В. К.). Это изменение, вместе с теми переменами, которые произошли в этнологии и истории письменности, показывает, что фонетическое письмо, место великой метафизической, научной, технической, экономической авантюры Запада, имеет свои границы в пространстве и во времени и что эти границы обнаруживаются как раз в тот момент, когда оно силится навязать свои законы тем областям культуры, которые до сей поры им не подчинялись. Однако это не случайная взаимосвязь кибернетики и «гуманитарных наук» о письме свидетельствует о перевороте ещё более глубоком».[78]
Конечно, мы рады признанию «снимающей» по отношению к живой и письменной речи, метафизике и культуре роли математики, трактовке фонетического письма как «великой авантюры Запада»,[79] показу «не случайности взаимосвязи грамматологии с кибернетикой». Ибо все наши сосбтвенные предыдущие рассуждения о постмодернизме (пока буквенные и из слов), исходили и исходят из его трактовки как теоретического рефлекса второй великой авантюры
Почему Запада, в сущности всей человеческой культуры