Дейвин проводил последний вечер апреля за занятием, ставшим привычным: на его столе лежала карта области, над ней – карта города, поверх карт – две аккуратных стопки листов с текстами и цифрами. Блокнот ему нужен не был, он просто оценивал обстановку, глядя то в листы, то на карты местности.

      Картина получалась довольно настораживающая. Край, разваленный да Шайни и озлобленный, был весьма активен, но активность эта была очень странной. Люди делали все возможное, чтобы их жизнь, так изменившаяся после появления в крае саалан, зависела от пришлых как можно меньше. Они, похоже, готовились к новым лишениям, и подходили к вопросу очень всерьез. Причем старались делать все возможное, чтобы власть не видела их действий и не могла просчитать их планы.

      Граф вздохнул про себя: «еще немного, и нам нечего будет им предложить… надо бы поговорить об этом с князем». Его мысли прервал знакомый Зов: вернулась Асана, где-то пропадавшая два дня и ночь. И она приглашала его прийти на кухню. Он хмыкнул, но встал из кресла и пошел по длинным коридорам и лестнице на первый этаж. Войдя в кухню, граф с интересом посмотрел на большой стол, на котором внушительной горой лежала… черная радуга? Он потрогал черную массу, отливающую фиолетовым, синим и зеленым – сначала пальцем, потом всей ладонью. Ощутив под рукой плотный слой птичьих перьев, шевельнул тушку более уверенно. Птица перевернулась, раскрыла крылья цвета ржавчины с ярко-белым краем, показала длинную мощную темно-серую шею, почти белый клюв, толстые сильные лапы в серо-пестром оперении. Дейвин посмотрел на виконтессу с удивлением:

      – Асана, что это?

      Она довольно засмеялась:

      – Это глухари,