Подметая пол, на котором валялся мусор, девушка старалась не раздражаться по пустякам. Все здесь казалось ей отвратительным, все возмущало до глубины души. В ней росла обида на покойного отца, по милости которого она вынуждена была работать в этом злачном месте. На сестру, которую Имоджен вынуждена была взять на свое иждивение, потому что Изабелл была маленькой и беззащитной. На мать, которая из-за немощи и болезней не могла зарабатывать на пропитание. На доктора Фаулера, этого глупого высокомерного индюка. На Тренвита, который купил ее на ночь, а потом, через год, даже не узнал. А главное, именно из-за него Имоджен лишилась работы в больнице.

      Но более всего она обижалась на себя саму. Она чувствовала свою вину в том, что произошло.

      – Пока ты там ползаешь на карачках, почему бы тебе не взять вот это в рот? – пьяным голосом спросил посетитель, который разбил стакан, и положил руку на свой пах, похабно ухмыляясь и делая вид, что хочет расстегнуть ширинку.

      Его собутыльники за столом разразились хохотом. Их веселье было несоразмерно плоской шутке. Впрочем, так всегда бывает в кругу крепко выпивших людей.

      Имоджен выпрямилась, держа в одной руке метлу, в другой – совок.

      – Я принесу вам другой стакан, – сухо сказала она, стараясь не смотреть на мерзкую щетину на подбородке пьяного клиента.

      Повернувшись, девушка двинулась к барной стойке, за которой стояло мусорное ведро.

      – Сколько стоит эта киска, дель Торо? – крикнул пьяный посетитель. – Похоже, она послушная, мне это нравится.