Лента Мёбиуса, или Ничего кроме правды. Устный дневник женщины без претензий. Светлана Петрова
Читать онлайн книгу.
в продаже обязательно будет, а меня, вполне возможно, и нет. Время идёт. Время не останавливается, возвращаясь на круги своя. Любой момент жизни есть момент последнего часа.
Напрягая подпорченные артритом пальцы, обвожу фломастером завтрашнюю дату, с некоторым холодком сознавая, что невольно задаю начало концу.
Восстановленное время
18 июля.
В первую же ночь, когда я решила планомерно заняться воспоминаниями, мне приснилась любимая такса Мотя, по собачьему паспорту – Мартин. Так мы с Доном назвали месячного кобелька под впечатлением прелестного фильма «Сестра его дворецкого» с Диной Дурбин, где один из персонажей говорит: «Мартин, подлая собака, отдай мою шляпу».
Мама гнушалась домашними питомцами, а мне с детства хотелось иметь не птичку, не вонючую морскую свинку, не тупую черепаху, даже не кошку, которая терпит человека по необходимости, но животное с душой, способное стать мне другом. Как только Дон получил квартиру и мы зажили отдельно, сразу, по обоюдному желанию, купили щенка. Я хотела сучонку, но Дон воспротивился – женское начало всегда смущало его неопределённостью. Забота о собаке, естественно, свалилась на меня. Правда, по вечерам, если не было концерта или репетиций, муж гулял с Мотей: во дворе собирался клуб собачников, они травили анекдоты, впрочем, не уверена и дорого дала бы, чтобы подслушать, о чём болтают в мужской компании: неужели о женщинах? Вот уж пустая тема, всё равно они ничего про нас не понимают. Нельзя объяснить европейцу замечательный вкус толстых белых червей – лакомства австралийских аборигенов.
Мужа такса уважала и побаивалась – ему случалось, не в настроении, перетянуть её тонким кожаным ремешком, а меня животинка обожала до изнеможения. Помню, как мама брезгливо подбирала полы пальто, когда мы на заднем сидении папиного лимузина ехали за город. Мотя принимал дачную жизнь с восторгом и выражал благодарность непрестанным движением тела и хвостика, тонким повизгиванием и колоратурным лаем, с языка капала обильная горячая слюна, а глаза выражали преданность, сравнимую с преданностью человека, готового отдать за тебя кровь и даже жизнь. Он ведь не понимал, что его могут не любить, потому что сам, словно истинный самаритянин, любил всех без исключения.
Однажды лютой зимой мы с Доном поздно возвратились из гостей, Мотя уже давно закручивал ногу за ногу, и муж помчался его выгуливать. Их не было так долго, что я заволновалась, сунула ноги в валенки, накинула шубу и вышла во двор. Возле дерева, на снегу, потеряв шапку, лежал пьяный Дон, вполне довольный своим положением, а Мотя с визгом бегал вокруг и лизал ему лицо. Я кое-как подняла мужа и отволокла домой. Утром он пожаловался, что больно сидеть, спустил трусы и я ахнула – ягодица была ярко синей. Это вчера, выйдя из лифта, собака на радостях рванула, и Дон, не удержавшись спьяну на ногах, пересчитал мягким местом пять ступенек. В общем, насмеялись мы всласть, возбуждённые, повалились прямо на ковёр и получили несравненное