– Ну вот, – пробурчал Иван, отряхивая штаны от разлетевшейся от ее приземления грязи.

      – Прости, – извинилась Лиза. – А откуда здесь грязь? Дождь же вчера был.

      – Лизон, ну ты чего? – Лена на секунду оторвалась от шарика, который уже вовсю извалялся в грязи, подставляя приятельнице пузо. – Сюда же солнце не попадает, эта грязь еще и завтра не высохнет.

      – Я ее не заметила, правда.

      – Да черт с тобой. Что взять с чуднОй-то?

      Лизе стало обидно от его слов. Ей не нравилось, когда ее так называли. А особенно, когда так называли ее маму. Но вот с молвой в деревне ничего не поделаешь: не похожи на других, значит чуднЫе.

      – Не обращай на него внимания, он сегодня не в духе, – подбодрил ее Данил. – Его батька вчера отколотил.

      – Ничего он меня не колотил! – разозлился мальчуган.

      – Колотил, колотил! Вся деревня слышала, – подтвердила Лена.

      – Не правда! Он меня не бьет.

      – Лупит, еще как лупит. И тебя и тетю Олю, об этом все знают.

      – Нет, не правда! Замолчи!

      Лиза впервые видела, чтобы Ванька так рьяно защищал отца. Видимо, совсем все стало у него худо. Сердце девочки сжалось от боли за друга. Она вдруг представила, как ее папа приходит домой пьяный и начинает лупить ее, а мама бежит заступаться и в итоге сама попадает под горячую руку. Ей стало не столько страшно за себя, сколько за маму. Мама была для нее всем, ей казалось, что если вдруг ее не станет, то и самой Лизы больше не будет. Разве есть жизнь, в которой нет мамы?

      Девочка подошла к Ваньке и крепко обняла его. Ей хотелось как-то унять его боль, а объятия – это ведь самое лучшее средство от всех печалей!