Роман, внутренне подобравшись, стал думать, что же спросить. Какую-нибудь пробную ерунду? Или сразу сыграть по-крупному? Нет, лучше начать с ерунды и изучить манеру и повадки этого Леви. Черт, а если все сразу начинают спрашивать: «Как жить дальше?» Я же вроде изображаю депрессивного подростка. Что спрашивал Жук в первый раз? А отказаться уже нельзя, это грозит наказанием и потерей контакта с Леви. Первое пока пугает не так уж сильно, а второго допустить нельзя, потому что это может стоить психического здоровья многим ни в чем не повинным подросткам, которые станут следующими жертвами.

      Вообще при общении с Леви создавалось впечатление, что говоришь с машиной. Четкие короткие фразы, ничего лишнего и личного, никаких эмоций. Но, в принципе, оно и понятно – в таком контакте гораздо меньше зацепок. И случись вдруг что-то эдакое, найти Леви будет крайне проблематично.

      «Зуб даю, что подключение к Интернету у него тоже хитрое», – подумал Роман, глядя на тарелку с карандашами. Тянуть больше нельзя, пора задавать вопрос. Волкогонов решил, что логичнее всего будет вжиться в образ депрессивного, никем не понятого подростка – и авось он узнает, как этой говорящей машине удалось зомбировать бедного Жука. Но сначала все-таки нужно попробовать Леви разговорить.